Возможно, и нет, сказала Хюльда с большей, чем того требовали обстоятельства, убедительностью в голосе.
Ей почему-то показалось, что переводчик себе на уме, и ей нужно лишь проявить терпение и дать ему возможность выговориться не стоит на него слишком давить.
Вы учились в России? спросила она, и эта неожиданная смена темы разговора, казалось, слегка выбила Бьяртура из равновесия.
Да, верно, я учился в Москве. Я просто влюбился и в город, и в язык. Вы там бывали?
Хюльда отрицательно покачала головой.
Прекрасный город. Обязательно как-нибудь съездите.
Попробую, сказала Хюльда, отлично понимая, что никогда этого не сделает.
Прекрасный, но сложный, продолжал Бьяртур. Сложный для туриста все совершенно другое, повсюду кириллица.
Но ведь у вас с языком проблем нет?
Нет, конечно, но ведь я и занимаюсь им уже долгое время.
А с Еленой вам общаться было легко?
Ну разумеется.
О чем вы говорили?
Да особенно-то ни о чем. Я исполнял роль посредника между ней и адвокатом, ответил он с некоторой нерешительностью в голосе.
Адвокат говорил мне, что Елена увлекалась музыкой, сказала Хюльда в попытке не дать их беседе сойти на нет.
Да-да, это верно. Она мне, кстати, об этом тоже рассказывала. Она сочиняет сочиняла музыку. Найти достойного применения своему таланту в России она не смогла, но мечтала о том, чтобы стать профессиональным композитором здесь, в своей новой стране. Однажды в адвокатской конторе она исполнила нам песню, и отлично исполнила. Просто замечательно. Но это были несбыточные грезы смешно полагать, что у нас можно прокормиться сочинением музыки.
Так же как и переводами?
Бьяртур улыбнулся, но не ответил на вопрос Хюльды. Вместо этого после короткой паузы он сказал:
Вообще-то, было и еще кое-что
Еще кое-что? переспросила Хюльда с любопытством.
На лице Бьяртура отразилась происходящая у него в душе борьба стоит ли ему продолжать или лучше закрыть эту тему?
Но пускай это останется между нами.
Что?
Я не хочу оказаться замешанным, понимаете Я не могу
Что произошло? доброжелательно спросила Хюльда.
Понимаете, она мне кое-что рассказала Но это не для протокола.
На губах Хюльды появилась вежливая улыбка. Надо бы ему объяснить разницу между полицейским и журналистом ну да ладно. Вместо этого она просто молчала и ждала. Она, конечно, не собиралась ничего обещать Бьяртуру, но и отпугнуть его в этот ответственный момент ей не хотелось.
Ее тактика принесла свои плоды, потому что Бьяртур наконец вновь заговорил:
Я думаю, она занималась проституцией.
Что вы говорите? Как это вам пришло в голову?
Она мне сама сказала.
Этого не было ни в одном полицейском отчете, с раздражением заметила Хюльда, но ее раздражение было направлено скорее на отсутствовавшего здесь Александера.
Ну, она мне об этом рассказала, когда мы только познакомились, и настоятельно просила оставить это в тайне ото всех. Мне показалось, что она боится.
Чего?
Кого-то.
Какого-то исландца?
Не уверен. Бьяртур осекся казалось, он обдумывает свои слова. Если уж говорить начистоту, я так понял, что именно с этой целью ее сюда и прислали.
Вот как? Хюльда была немало удивлена. То есть вы хотите сказать, что прошение об убежище было лишь прикрытием?
Видимо, можно и так сказать. Признаться, в том, что она говорила, было много неясностей. Но она совершенно очевидно не хотела, чтобы я хоть словом обмолвился об этом кому-нибудь еще.
Значит, ее адвокат об этом не знал?
Думаю, нет. Я ему ничего не говорил. Я хранил ее тайну. Потом он стыдливо добавил: До сего дня, разумеется.
Почему же вы не рассказали об этом раньше? спросила Хюльда более резко, чем ей бы того хотелось.
После недолгого молчания Бьяртур со смущением ответил:
Меня никто не спрашивал.
IX
В свете информации, полученной от Бьяртура, расследование Хюльды, если таковым его можно было назвать, приобретало совершенно иной оттенок. Дело оказалось горючей смесью, готовой взорваться в любой момент. Огрехи в работе Александера были вопиющими, а расследование гибели русской девушки требовало качественно нового подхода. Стоит ли Хюльде немедленно сообщить Магнусу о том, что ей удалось выяснить? Он ведь и понятия не имеет о том, за какое дело она взялась. Магнус наверняка пребывает в приподнятом настроении от того, как изящно ему удалось выставить Хюльду за дверь. Он, вероятно, полагает, что она сидит у себя в кабинете за просмотром старых полицейских отчетов и вслушивается в мерное тиканье часов в ожидании выхода на пенсию.
А между тем, после судьбоносного утреннего разговора с Магнусом, Хюльда провела практически весь день вне стен полицейского участка. Возвращаясь домой, она размышляла о том, как быстро пролетело время во всей этой круговерти Хюльда и думать забыла о жалости к самой себе. Вероятно, этому занятию она сможет предаться перед сном. Хотя вряд ли она собиралась пораньше лечь спать. Ей хотелось хорошенько отдохнуть, чтобы наутро проснуться со свежей головой и принять решение о том, каким будет ее следующий шаг. Хватит ли у нее силы духа и энергии на то, чтобы с полной отдачей провести расследование дела Елены? Или будет лучше поднять белый флаг и спокойно дожидаться пенсии? Не пора ли и правда перестать бороться с ветряными мельницами и гоняться за призраками? Ведь ее карьера в полиции завершена, не так ли?
Как бы то ни было, ей предстояло довести до конца еще одно дело. С телефоном в руках Хюльда поудобнее устроилась в старом мамином кресле. Прежде чем набрать номер женщины, которую она расспрашивала днем ранее, Хюльда с минуту поразмышляла. Перед ее внутренним взором вновь предстал образ достойной сожаления санитарки из центра сестринского ухода. Она сбила на своей машине гнусного педофила, а теперь, терзаемая страхом и угрызениями совести, наверняка готовится провести ближайшие несколько лет за решеткой, вдали от своего сына. Она ведь во всем созналась. Хюльда не написала формального отчета об их беседе и к тому же солгала Магнусу, заявив, что расследование далеко от завершения. Прежде чем звонить, Хюльде предстояло ответить на вопрос, который перед ней поставила ее собственная совесть: следует ли ей и дальше придерживаться сказанной Магнусу неправды и тем самым попытаться уберечь мать с сыном от дальнейших страданий или написать в отчете все как есть и с большой долей вероятности обречь бедную женщину на тюремный срок за ее поступок?
Разве могут быть сомнения? Хюльда прекрасно понимала, каким будет ее выбор.
У женщины были зарегистрированный на ее имя мобильный и домашний телефон. По мобильному номеру никто не ответил, а вот трубку домашнего телефона после нескольких гудков сняли. Хюльда представилась:
Я из полиции. Мы вчера с вами беседовали.
Да я помню. Женщина тяжело вздохнула. Было очевидно, что слова даются ей с трудом.
Я тут снова просматривала материалы дела, солгала Хюльда, а потом, тщательно подбирая слова, продолжила: Мне кажется, что достаточно весомых вещественных доказательств у нас нет.
Как простите как вы сказали? спросила женщина сдавленным от всхлипов голосом.
Я не планирую предпринимать еще каких-либо действий, по крайней мере в плане того, что касается вас.
После небольшой паузы женщина на другом конце провода ответила:
А как же как же насчет того, что я вам рассказала?
Не вижу смысла доводить это дело до суда и подвергать вас дальнейшим мытарствам.
Снова повисла тишина.
То есть то есть вы меня не арестуете? Я прямо вся извелась после нашего разговора. Думала, меня отправят
Да, я не буду вас арестовывать. Кроме того, я выхожу на пенсию, так что дело, скорее всего, на этом и закончится.