Я встала. Босиком на обледеневшей дороге, кутаясь в пальто.
Гоблины шли в темноте, не заходя под лучи фар машины. Ко мне повернулись два лица. Два почти одинаковых лица: Ясень и Падуб. Из-под капюшонов выбивались их золотистые кудри. В сумраке я не могла различить близнецов: они только цветом глаз отличались.
– Привет вам, гоблины! – окликнула их я.
Один из близнецов тронул другого за плечо и кивнул в сторону леса. Оба повернулись уходить. Я крикнула:
– Взываю к вам как к союзникам! Не откликнуться – значит предать клятву. Дикая охота на воле, а клятвопреступники – их любимая добыча.
Близнецы снова повернулись к нам, и казавшиеся смутными тенями гоблины дальше к лесу нарушили строй.
– Мы тебе клятв не давали, – крикнул один из близнецов.
– Мне дал ее Кураг, царь гоблинов, а вы его подданные. Хочешь сказать, что царь соврал? Или ты теперь правишь гоблинами, Падуб?
Здесь я рискнула. Я не знала наверняка, кто из братьев мне ответил, но из них двоих Падуб относился ко мне хуже, и я положилась на это. Падуб склонил голову:
– У принцессы хорошие глаза.
– Уши, а не глаза, – поправил его брат. – Ты все время ноешь.
Ясень пошел по обочине, не обращая внимания на меня, и к нему присоединились другие гоблины, хотя большинство продолжали держаться в тени деревьев. Их было почти два десятка. Хватило бы, чтобы повлиять на расстановку сил, чтобы... может быть, чтобы спасти моих стражей.
У меня за спиной открылась дверца машины. Из нее выбрался Холод, упал на заснеженную дорогу. Я шагнула к нему, только взгляда от гоблинов не отвела.
– Это не наша драка, – сказал Падуб.
– Мне нужна помощь союзников, а вы – мои союзники. Так что и драка ваша. Или гоблины разлюбили битвы?
– С дикой охотой битву не ведут, принцесса. От нее бегут, или прячутся, или в нее вливаются. Но не сопротивляются.
Теперь я разглядела зеленые глаза Ясеня. Под капюшоном виднелось лицо – не менее красивое, чем у любого неблагого сидхе, обрамленное золотистыми локонами. Только ярко-зеленые глаза без белков и слишком мощное тело под плащом выдавали его смешанную наследственность.
– Ты предашь клятву? – спросила я, нащупав в снегу руку Холода.
– Нет, – угрюмо буркнул Ясень.
– Мы шли посмотреть, что здесь за шум, – сказал кто-то из толпы гоблинов, – а не умирать ради пары-тройки сидхе.
Гоблин был чуть ли не вдвое шире любого сидхе. Он повернулся лицом к свету: кожа у него вся была в шишках и наростах.
– Посмотри на меня хорошенько, принцесса!
Он отбросил плащ назад, чтобы мне было лучше видно. Руки, как и лицо, сплошь были покрыты шишками и бородавками – среди гоблинов это считалось очень красивым. Только у него шишки были мягких тонов – розовые, лиловые, нежно-зеленые, – не те цвета, которыми стал бы хвалиться гоблин.
– Правильно. Я наполовину сидхе, – сказал гоблин. – Точно как Ясень с Падубом, только не такой красивый, а?
– По гоблинским меркам, ты очень красив.
Он моргнул выпученными глазами.
– Но ты-то не по гоблинским меркам судишь, принцесса?
– Как ваш союзник я прошу вашей помощи. Клятвой крови я связана с вашим царем, и я прошу помощи гоблинов. Призови Курага, пусть сюда придут еще гоблины.
– А почему ты не позовешь сидхе?
А я просто не знала, остался ли при дворе кто-то, готовый встать ради меня против дикой охоты. И не знала, отпустит ли их королева. В нашу последнюю встречу она слишком явно была мной недовольна.
– Хочешь ли ты сказать, что сидхе – лучшие воины, чем гоблины? – спросила я, уходя от вопроса.