Ход окончился оштукатуренной комнатой, высотой в два человеческих роста. Когда-то здесь хранили бочки и конюшенные принадлежности. В углу и сейчас сохранились ржавые железные обручи, щепки и полуистлевший остов кареты без дверей и колёс.
В середине на кирпичном постаменте высился гроб графини. Пол вокруг был закапан свечным воском и устлан клочками сгоревшей бумаги, означавшей множество людей, проводивших в этом месте какой-то обряд.
Я поднял один из клочков. И опознал в нём Библию! Так вот, стало быть, куда подевались страницы из обложки, которую я подобрал в саду! Но что сие значило?
Снедаемый жгучим любопытством, я приблизился к гробу и заглянул внутрь. На бархатной обивке лежала женщина. Только это была не графиня, а Маша! Оранжевые блики, порождаемые свечой, превращали лицо лежащей в восковую маску, руки, как плети, бессильно лежали поверх простого платья. Когда я поднял одну, она с тихим стуком упала обратно.
Без сомнения, Маша была мертва и даже ещё не успела закоченеть. На шее у покойницы я заметил свежие ранки со следами запёкшейся крови. Я оглянулся в поисках графини, но тела нигде не было видно.
Внезапный порыв воздуха погасил свечу. Холодные струйки пота потекли по спине. Я остался один, в темноте возле гроба, в месте, где проводились дьявольские ритуалы!
Новый порыв воздуха принёс странное чувство: будто кто-то провёл тканью по щеке и волосам, сопровождаемое тихим женским смехом. Это превысило степень моего хладнокровия.
Закричав во весь голос, я опрометью бросился наверх. Скорее, туда, где светит солнце и поют птицы! Прочь от могильного холода и египетской тьмы подвальной темницы с её холодными прикосновениями и потусторонними звуками!
Одним махом я достиг двери в свою спальню, и, закрыв её, прижался к деревянной поверхности спиною. Меня била крупная дрожь, сердце колотилось как сумасшедшее. Полно! Покинуть этот проклятый дом! Любой ценой!
Трясущимися руками я погрузил всё, что сумел, в саквояж и, приоткрыв дверь, выглянул в коридор. Пусто. Поудобнее зажав сумку под мышкой, на цыпочках, чтобы ни единый звук не выдал моего присутствия, я прокрался на первый этаж.
Тишина и покой. Никого и ничего. А вот и входная дверь. Я взялся за ручку. И тут
Глухой стук за спиной. Что-то (или кто-то!) с шумом упало с верхнего этажа, приземлившись там, где я был секунду назад.
Поздно! Распахнув дверь, я вылетел наружу и побежал со всех ног к воротам графской усадьбы. Оглянуться и посмотреть назад было выше моих сил»
Сейчас приду, погоди. К себе только на секунду заскочу!
За стеклянной дверью маячила тень. Прораб вернулся! За чтением я совсем забыл о времени и теперь оказался в ловушке.
Быстро закинув книгу назад в ящик, я задвинул его и юркнул под стол.
Раздался звук открываемой двери, шаги. Придавленное грузом массивного тела заскрипело кресло. Прямо перед глазами возникли ноги в знакомых ботинках. Прораб недовольно засопел, видимо, протягивая руку к кнопке включения голокрана.
Прозвучала знакомая мелодия подключения к каналу связи.
Центральная клиническая больница созвездия Змеи. Услышал я приятный женский голос.
Это я, коротко представился прораб.
Рад, что вы нашли время связаться с нами, мистер дю-Порто.
Что с О'фелией?
К сожалению, болезнь вашей дочери прогрессирует. Больше медлить нельзя, требуется срочная операция. Вы уже собрали необходимую сумму?
Я У меня были некоторые временные затруднения, голос прораба нельзя было узнать, настолько жалобным и неуверенным сделался он. Пока удалось добыть только половину суммы. Но. Я вас заверяю Прямо сейчас мы получили крупный заказ, который позволит покрыть все расходы Я найду деньги. Только, пожалуйста, не отключайте её от жизнеобеспечения!
Хорошо, мистер дю-Порто, ответила оператор после секундной паузы, во время которой, видимо, совещалась с начальством. Ваша кредитная история вполне удовлетворительна, поэтому мы готовы поверить вам и пойти навстречу. Отложим решение этого вопроса до среды. Но, если денег не будет и тогда Вы же понимаете?
Конечно. Спасибо, севшим голосом пробормотал прораб, отключая связь. Чёрт бы вас побрал, прошептал он.
Странный звук донёсся до моих ушных сенсоров. Прораб Плакал?
В этот миг раздался настойчивый стук в дверь.
Кого там чёрт несёт? шмыгнув носом, уже обычным голосом рявкнул он.
Стук не прекращался.
Да иду я уже, иду!
Ноги перед моими глазами убрались. Послышалось эхо удаляющихся шагов. Внезапно возле двери прораб притормозил. А затем вернулся обратно и, открыв ящик стола, вынул книгу. Сунул снова в задний карман джинсов, после чего покинул кабинет.
Я выполз из-под стола, испытывая смешанные чувства. Главным, из которых было, пожалуй, всё же облегчение.
А «Хроники»? Что ж, придётся что-нибудь придумать
Поиски книги привели меня в отсек утилизации, расположенный на нулевом уровне станции. Это была цепь исключительно жарких помещений с постоянно работающими плавильными печами. В них превращалось в пепел то, чему не нашлось места в контейнерах.
Из открытой двери я видел цель поисков. Прораб жевал перитово яблоко в центре зала, подгоняя пинками то одного, то другого замешкавшихся роботов-погрузчиков. Когда он поворачивался, становилось заметно, как из оттопыренного кармана джинсов торчит книжный переплёт.
Поставив ящик, взятый с собой в качестве предлога, я нырнул за контейнеры и стал следить, не оставит ли он предмет вожделения где-нибудь хотя бы на секунду. Но, как назло, жабоанин словно забыл о существовании сборника.
Наконец, настал короткий перерыв, во время которого рабочие отправились на подзарядку. Оставшись практически в одиночестве, прораб быстро заскучал. И, вытащив находку, громко прочитал вслух:
«Хроники мёртвых городов».
Повертев обложку со всех сторон, фыркнул, имея в виду название:
Мёртвые города! Напророчили себе на голову. Чёртовы графоманы!
И, вместе с остатками яблока, разочарованно бросил в середину топки. Пламя немедленно охватило страницы. Я видел, как чернеют и загибаются края листов, как исчезают в огне созданные воображением миры. Больше никогда мне не узнать окончание истории про графа и бедолаги-гостя. Добрался ли он до деревни и что его там ждало?..
Закончив дела, прораб ушёл. В отсеке остались только я, да старый Звяк-нога, лопатой выгребающий золу из накопителя.
Сев на корточки возле печи, я задумчиво смотрел на пляшущие внутри огоньки. Почему-то не хотелось никуда уходить, а хотелось сидеть именно так, обхватив колени, и ни о чем не думать.
Откуда-то сверху упала книга. Я машинально поймал её в полете, раскрыл и удивился, увидев до боли знакомый текст. Но откуда?!
Я ещё давеча заметил, что она тебе понравилась. Звяк-нога стоял, опираясь на черенок лопаты. Поэтому, когда прораб оставил её на столе, незаметно подменил, оставив прежней лишь обложку.
Почему ты мне помогаешь?
Ну, ты же в прошлый раз меня тоже не сдал. Напомнил он случай, произошедший полгода назад, когда во время обыска в комнате зарядки Хозяева обнаружили под стеновыми панелями древнекилийский лист пифанской поэзии. И только я знал, кто его туда положил.
Если бы лицо робота могло выражать эмоции, я бы поклялся, что Звяк-нога сейчас улыбается.
Приятного чтения! пожелал он. И, повернувшись к печи, возвратился к прерванной работе.
«Погони не случилось. Уже через четверть часа мои сапоги вздымали пыль на окраине деревни.
Селение приветствовало полной тишиной. Не лаяли псы, не мычали коровы. Лишь тянул в небе жалостливую песню коростель.
Если в прошлый раз такую картину можно было списать на действие зноя, то теперь я знал: это был страх. Деревня только казалась вымершей. То здесь, то там в окнах можно было заметить испуганные лица, отступавшие внутрь, стоило лишь сделать попытку приблизиться.