Он знал, что это значит-нечтовродеинтеллектуальногоженского
монастыря, высшая религия разума,тамслушателиотрекалисьотмирав
стремлении найти - как можно описать это состояние? Нирвана? Нет,стасис,
может быть, мир, равновесие.
Он знал о бессмертных больше,чемони,вероятно,подозревали.Он
сознавал, насколько может знать короткоживущеесущество,каксовершенна
жизнь, которая будет продолжаться тысячу лет. Их жизнь становиласьчастью
огромной, но единой мозаики, создаваемой, впрочем, изтехжеэлементов,
что и обычная жизнь. Вы можетепрожитьтысячулет,носекундавсегда
остаетсясекундой.Ипериодысозерцаниянеобходимы,чтобысохранить
душевное равновесие.
- Ну и что же с вольным товарищем? - хрипло спросил Сэм. Он знал, что
общественный интерессосредоточенсейчаснаРобертеХейле,последнем
воине.Глубокаянеудовлетворенность,вызывавшаястремлениековсему
примитивному,привелактому,чтовольныйтоварищ,затянутыйв
синтетическое великолепие, овладел всеми умами. Всеготовыбылипринять
его проект колонизации поверхности.
Или, вернее, думали,чтоготовы.Покавесьпроектоставалсяна
бумаге. Когда дело дойдет до настоящей борьбысдикойяростью,которой
была континентальная Венера, - что ж,реалистыподозревали,каксовсем
по-другому может обернутьсядело.Носейчаскрестовыйколонизационный
поход Роберта Хейла был принят с неразумной радостью.
- Что с ним? - повторил Захария Харкер. - Оннесработает.Каквы
думаете, Сэм Рид?
Сэм нахмурился. Он фыркнул и покачал головой, не беспокоясь о словах.
Он осознавал свое растущее желание вызвать несогласиесредиэтихравных
цивилизованных бессмертных.
- Выйдя из созерцания, - сказала Кедра, - яобнаружила,чтопроект
вольного товарища - самое интересное из случившегося. И самое опасное.По
многимпричинаммысчитаем,чтосейчаспопыткаколонизациибудет
гибельной.
- Почему?
Захария Харкер наклонился над столом, чтобы поставить напиток.
- Мы еще не готовы, - спокойносказалон.-Требуетсятщательная
подготовка, психологическая и технологическая. А мы гибнущая раса, Сэм. Мы
не можем позволить себе ошибку. А этот проект вольного товарища обречен на
неудачу. Его нельзя допустить. - Он поднял брови и задумчиво посмотрелна
Сэма.
Сэм сощурился.унегопоявилосьнеприятноечувство,будтоэтот
глубокий спокойный взгляд может прочесть в его лице больше, чем онхотел.
Ничего нельзя сказать об этих людяхсуверенностью.Онислишкомдолго
живут. Возможно, они слишком много знают.
Он грубо сказал:
- Вы хотите, чтобы я убил его?
В маленьком помещении на мгновение повисло молчание.