Только маму Сергея я видела всего один раз. Она никогда не приезжала к нам в гости звонила по телефону. Я никогда не ездила к ним. Как-то так получалось, что в тот момент, когда к родителям отправлялся Сережа, день обязательно был у меня чем-то занят. Действовало наше неизменное «Успею» и заранее уже известное «Никогда!». Растянутость во времени скорее мешает человеку, чем даёт ему возможность сосредоточиться и хоть что-то решить. Иногда я даже специально воспитываю в себе «Сейчас или никогда!».
Но похороны могут быть только сейчас. Ведь не могут же человека хоронить в землю вторично?.. Конечно, если только он не Николай Васильевич Гоголь. Но хоть у Сергея и существовала в характере мнительность, как у великого русского писателя, однако, рассчитывать на подобное не приходилось.
На похоронах мама Сергея оказалась не такой, какой я её всегда представляла. Раньше я думала, что она красивая а она оказалась бесцветной и полной. Раньше я думала, что она волевая и уверенная в себе а она оказалась настолько нерешительной, что даже на вопрос кладбищенского смотрителя «Оформили ли вы документы?» ничего не сумела ответить. И наконец, я думала, что она будет меня ругать, что, может быть, первая произнесёт в мою сторону те проклятия, которые вызовут шквал дерзких слов и тяжёлых эмоций. И тогда Тогда я даже не представляла, что со мной будет!
Но она даже не посмотрела в моё лицо. Она боялась меня ничуть не меньше, чем в этот момент боялась её я.
Плакала эта женщина тихо, говорила медленно и даже в горе своём была необычайно добра.
Ещё в первую неделю моей жизни с Серёжей меня удивило, что он не был ей кровным ребёнком. Удивило по той причине, что даже между родными родителями и детьми я раньше не встречала столько тепла, понимания и заботы. Не встречала, чтобы чья-либо мама звонила раз в неделю по субботам и вместо привычного увещевания переросшего ребёнка, как жить, говорила с ним на отвлечённые и заведомо ему приятные темы.
С Серёжей она познакомилась, когда ему не было и пяти. В тот момент родители его разошлись. Разошлись не потому, что у отца появилась другая, а просто его родная мать оказалась настолько нервной, что в доме изо дня в день не прекращались скандалы. «Он ушёл, чтобы ей не мешать!» говорил про всё это Сергей, но даже во взрослой жизни во сне он часто вздрагивал от мельчайшего скрипа дверей, чьего-то голоса, шума И если даже не просыпался, то ему обязательно снились кошмары.
Когда ему едва исполнилось десять лет, его родная мать умерла в больнице от рака.
Из-за сознания своей вины (а вины её не было ни в чём, ведь не виновата же она в том, что люди на земле умирают) мачеха любила Сережу много больше, чем родного ребёнка, и даже во взрослой жизни обращалась к нему никак иначе, как «мой дорогой», «мой любимый сыночек».
Но любил ли он её?.. Я думаю, нет. На чёрном, оставшемся ещё с прабабушкиных времён рояле стоял портрет той, которая как две капли воды была на него похожа: с длинными светло-русыми волосами, округлым славянским лицом, высоким лбом и словно навсегда застывшим в изумлении взглядом. Глаза у неё были широкие, голубые И у Сергея тоже были широкие и голубые глаза, что делало его лицо чем-то похожим на ангельское и немножечко детское.
Но, увы, он принадлежал к тем людям, которые постоянно мучаются от несовпадения своей внешности с тем, что происходит внутри. Страдают вместе с ними и близкие, лишь через десятки столкновений и сцен начиная понимать, что перед ними вовсе не тот человек, которого они себе представляли, а с этим, с новым, надо знакомиться вновь.
* * *
Помню, мы шли по двору и вдруг какой-то ребёнок побежал за нами и закричал: «Мама, мама! Смотри, какой красивый дядя!» А когда мы приходили в магазин или кафе, то я буквально ликовала от брошенных в мою сторону завистливых женских взглядов, в которых было написано: «Везёт же некоторым! Какой симпатичный мужчина!»
Только это на людях, а дома Дома всё получалось не просто. Помню, мне было очень тяжело даже в самые первые дни нашей с ним общей жизни. Не сходилось ничего: ни любимая музыка, ни фильмы, ни даже книги И вкус в еде отличался невероятно: он любил свинину а мне даже от одного её запаха становилось противно, мне нравился апельсиновый сок а ему томатный Я любила открытые окна а он постоянно их стремился закрыть. «Какие мелочи!» скажете вы. Но, увы, из этих мелочей состоит бóльшая часть нашей жизни, и иногда в одной маленькой квартирке эти мелочи сталкиваются так, что расшибаются лбами. И начинаются недомолвки, раздоры, скандалы
Только у нас до скандалов было ещё далеко, а вот попытки затаить своё негодование внутри были. «Что с ней говорить?.. Сама подойдёт!..» думал он. «Ну и пусть молчит. Нашёлся, тоже мне, нежный цветочек!..» в тот же момент рассуждала я. И наше молчание могло продолжаться часами.
5. Замедленная измена
Вскоре мне стало скучно от такой серой и неразговорчивой жизни. Меня удивляло, почему этот человек, столь страстно ухаживавший за мной всего лишь месяц назад, сегодня ведёт себя так, будто меня в его жизни не существует.
Довольно часто ему звонили, как он их называл, «прежние жёны».
Вот с ними он мог без стеснения говорить час, два, три: общие знакомые, общие воспоминания, встречи
Одна из них (против её звонков я даже не возражала) появилась у него в десятом классе. С ней он пережил и своё кратковременное увлечение героином, с ней же запои, продолжавшиеся до тех пор, пока не заканчивались последние средства.
Поначалу в алкоголизм мне даже не верилось: настолько он был спокоен и уверен в себе, рассудителен и точен в сравнении со всеми, кто меня тогда окружал.
Но в квартире имелись следы: изрезанные обои, прикрытые шкафом, сломанная ручка у двери, полное отсутствие даже намёка на спиртные напитки, громадное количество тапочек для прихода гостей.
При мне гости уже не заходили, а если и заходили, то только по делу.
Но вернёмся к первой жене. Она уже была замужем за лучшим его другом и относилась к Серёже как к своему младшему брату, а далеко не как к человеку, с которым жила. Её разговоры всегда крутились вокруг старых друзей, знакомых Она спрашивала про здоровье родителей, бабушки, деда. Точно к матери относился к ней и Серёжа, всегда чётко докладывая про всё, что с ним в последнее время случилось, счувствовалось