Я хотел бы пригласить вас на кладбище На Николо-Архангельское Завтра Во второй половине дня!..
И вот тут, в сколь бы усталом и грустном состоянии я ни была, эти фразы включила остатки моего ещё не вымерзшего от нещадных морозов мозга.
На кладбище?.. Как?..
Вас это удивляет?.. А я думал, что таким предложением вас-то уж никак не смутить!
Да нет Не вижу в этом ничего особенного, ещё более удивляясь, но предпочитая закрыть тему, заметила я. Но там же холодно!
А я люблю холод!
О чём дальше продолжался наш разговор, не помню, но на кладбище мы всё-таки не пошли. Казалось диким идти туда с совершенно неизвестным мне человеком. Кажется, я предложила ему пойти вместо Николо-Архангельского на Новодевичье; на это мой незнакомец ответил, что не любит некрополей, где хоронят лишь знаменитых, и что ему куда более нравятся истории обычных человеческих жизней.
* * *
Уже поздне-вечерний наш разговор был куда более язвителен и откровенен. Он просто спросил, что нужно мне подарить, чтобы как можно скорее затащить меня в постель: шубу, золото или бриллиантовое колье И получил весьма огорчивший его ответ, что ничто подобное меня не интересует.
Тогда попробуем с другой стороны, временами его бас срывался на весьма омерзительный тенор. Даже самые достойные женщины не лишены тупейшего женского жеманства. Им обязательно надо, чтобы за ними поухаживали, поводили по ресторанам, в кино
Кино просто ненавижу! не выдержала я. Мне куда более нравятся театры.
И вот мы уже идём на сартровскую «Закрытую комнату». Встречаемся в переходе метро Я уверена, что половина событий в жизни москвичей случается в метро. Именно в его переходах Первое, что мне бросается в глаза, это всё те же необычайно свежие и алые розы. Но куда более удивляет меня лицо держащего их перед собой незнакомца. Я мельком вычленила это лицо за одним из соседних столиков, когда с тройкой своих знакомых оказалась вечером в кофейне на Патриарших. В голове моей тогда точно молнией пронеслось: «Везёт же некоторым! Какой симпатичный мужчина!» На Сергее был чёрный вельветовый пиджак, а по широким плечам его спадали пушистые, светло-русые, почти до пояса волосы. Удивило меня и то, что эти волосы вовсе не превращали их обладателя в гламурного мальчика или хиппи. Для этого он был слишком аккуратен, слишком спокоен и аристократично одет. Весь его вид говорил о том, что он умён, что несомненно из среды творческой и обеспечен.
* * *
С той ночи прошло почти два месяца. За это время я успела поменять работу, проститься с любимым, переехать в Самару и снова вернуться в Москву. И вот этот человек стоит на шахматной доске Таганской прямо передо мной.
Вы скажете: «Бывает же в жизни чудо!» Да, бывает!.. Но только со мной оно случается слишком часто. Бог всегда даёт человеку то, о чём он нечаянно помечтал. А потом возникает другой вопрос: что с этим мечтаемым делать?
Теперь при малейшем столкновении с Сергеем в обычной, обыденной жизни всё моё первое, восторженное, впечатление рассыпалось в прах. Во всём его поведении, в жестах чувствовалось что-то неуверенное и жалкое. Но что было делать?! Заявлять, что «и в театр я с вами больше идти не хочу»?! Покорнейше взяв букет, я встала на убегающее вверх полотно эскалатора. Говорить нам было не о чем и незачем. И молчание становилось щемящим.
К счастью, пришли мы перед самым началом спектакля. Только заглянули в гардероб, как весело раздался третий звонок и представление началось.
Много воспоминаний рождало во мне происходящее на сцене действо. Калейдоскопом неслись в памяти лица тех, кого называла я близкими по духу и даже друзьями ещё вчера, а потом вдруг вспоминалось, как все они при чрезмерном с ними сближении исчезли, а вернее так, стали врагами. И больнее, что врагами, а не просто чужими людьми.
«Наш ад это наши близкие! ударяла камнем в моё сознание брошенная со сцены фраза. И следом за ней: Вся наша жизнь это замкнутая комната, из которой ты постоянно хочешь вырваться, но не знаешь, куда». Уже потом я узнала, что перевод Сартра был достаточно вольным, но тогда для меня это значения не имело.
Антракт настал незаметно. Из него помню только то, что в фойе оказалось как-то пафосно и неуютно, почему-то особенно сильно перебегал из угла в угол и копошился народ. Было много блондинок в узких коротких платьях и кавалеров, на лицах которых было написано, что в театре они впервые и неприятно удивлены. Даже привычная интеллигентная публика оказалась в этот вечер необычайно активна: все вокруг пили шампанское или коньяк, громко говорили и размахивали руками, жевали разноцветные тарталетки и бутерброды с красной икрой.
Не помню, пили ли мы шампанское или нет. Помню только красный веер пятитысячных бумажек, нагло выглянувший из его портмоне. Да и само портмоне достойно соответствовало им по рангу: из тонкой чёрно-сиреневой кожи, со множеством замочков и отделений, оно точно говорило: «Меня не купишь в переходе метро!»
Я, хоть и не была особо привязана к деньгам, но такое количество крупных купюр меня удивило. После часа общения с моим спутником стало понятно, что никакой он не стопроцентный интеллигент. В сознании своём я прокручивала варианты: предприниматель, увлекающийся роком; дизайнер-стилист; воспитанный мафиози; просто выделывающийся мазила но ни на одно из этих определений он не был похож. Во всём его облике, в манере говорить, двигаться, улыбаться был какой-то напрягающий диссонанс, происхождения которого я не знала.
Не могу сказать, что эту тайну удалось разгадать мне потом, после прожитых вместе дней, месяцев, года Да, всего только года Вы даже не представляете, какой малостью может оказаться год в жизни человека, когда вокруг него так много таких же чем-то уникальных и впечатляющих лет!
4. Такие люди могли рождаться только в Советском Союзе
Отец Сергея очень правильный и очень приличный человек, настолько добрый и искренний, что такие мужчины могли рождаться только в Советском Союзе. Его мама необычайно отзывчивая, открытая и всегда любящая женщина. Опять же такие женщины могли рождаться только в Советском Союзе. Они оба яркий пример счастливой и верной семьи. В прошлом прекрасные художники, теперь работники производственного цеха по упаковке колбас.
Раз в неделю они звонили нам и узнавали, как дела и скоро ли свадьба. Раз в месяц присылали подарки: маленькие золотистые ложечки, огромный бордовый шарф, весёлый комплект постельного белья с мордашками собачек всё это двигалось из дома в дом и тяжёлыми стопками оседало в шкафу, чтобы остаться там нетронутым на долгие-долгие годы.
Раз в неделю Сергей с отцом ездили в «Ашан». Это традиция такая у москвичей: по выходным ездить в «Ашан». И чаще всего не потому, что там дешевле, а потому, что есть серьёзный способ встретиться и не выпить.
Меня же всегда поражали люди, способные пусть даже несколько часов своей жизни потратить на подобную глупость. Ужас вызывали во мне громадные продуктовые корзины, тяжёлые очереди и ряды, ряды, ряды те немногочисленные места в Москве, в которых действительно чувствуешь себя песчинкой.
Отец Сергея обижался, что я не ездила с ними, как это полагалось любой порядочной женщине-семьянинке. Но он так трогательно боялся вмешаться в наши отношения хоть чем-то, нарушить гармонию, которая, ему казалось, между нами росла, что даже не смел намекнуть мне на своё непонимание и обиду. Заглядывая к нам в гости, он никогда не заходил дальше порога, чтоб не смутить. Очень долго расшаркивался и пытался узнать, не нужна ли нам от него ну хоть какая-то помощь.