Сколько стоят ваши цветы?
Два рубля, величественно сообщила старуха.
Мне много надо неуверенно начал я.
Бабка не спеша оборотила ко мне свой каменный лик ее, видно, удивило, что я покупаю много цветов, направляясь в Рузаево, а не в Москву.
А на что тебе много? спросила она и пронзительно вперилась в меня. На праздник едешь? На свадьбу?
На похороны, мать
Старуха тяжело вздохнула, и вздох будто бы размягчил ее жесткое лицо.
Наш, рузаевский, опочил?
Ваш Он был много лет директором школы Коростылев его фамилия Может, знали?
Издаля Мы тут все друг друга знаем Мои у него не учились Раньше кончили, а внучки уже в городе в школу пошли Каждый год летом сюда приезжали А ноне не приедут На море, говорят, собираются Чудно! На море! Чем тут плохо-то?.. Я вон года свои выжила, а море так и не видала
Говоря все это, она бережно сливала из ведер воду, осторожно достала пышные охапки цветов, протянула мне:
На, держи А я пойду. Потом с интересом взглянула мне в лицо: А ты-то кем доводишься покойному? Сын?..
Как вам сказать Ну, вроде бы Ученик я его
Да-а? удивилась бабка и решительно тряхнула головой. Хорошо, значит, дед жизнь прожил, коли хоть один ученик проводить явился
Он хорошо прожил жизнь, заверил я. Сколько я вам должен?
Нисколько, хмыкнула бабка. Мне уж самой скоро не деньги, а цветы надобны будут.
Я сел за руль, и Галя спросила:
О чем ты с ней так долго говорил?
О цветах О Кольяныче О жизни
Галя поджала нижнюю пухлую губу и грустно пожаловалась:
Ты готов говорить о цветах и о жизни с незнакомой дикой старухой А со мной не хватает терпения и времени
Дорога помчала на взгорок в конце улицы уже был виден дом Кольяныча.
Галя, мне кажется, что ты не хочешь говорить со мной о жизни, а хочешь заставить меня воспринимать жизнь по-своему Может быть, происходит ошибка ты любишь вовсе не меня, а совсем другого человека и страдаешь оттого, что я никак не становлюсь на него похожим
Может быть, дорогой мой Во всяком случае, такие банальности начинают говорить перед расставанием Дело в том, что твоя профессия идеально наложилась на твой характер, и ты превратился в одинокого волка тебе никто не нужен
Разве? искренне удивился я. Я этого раньше как-то не замечал.
Уж поверь мне! Беда в том, что ты людей не любишь, к каждому ты предъявляешь невыполнимые требования. И от этого мне так тяжело с тобой! Я человек открытый, я люблю людей
Я резко затормозил машину, так, что у Гали мотнулась голова и она не смогла завершить свое гуманистическое выступление. Выключил зажигание, отворил дверцу и сказал ей:
Я думаю, что говорить «я люблю людей» так же пошло и глупо, как заявить, что «я умный и бескорыстный человек». Люди не вырезка с грибами, и любить их ежедневный труд души, страдание и служение им. А не кокетливая болтовня! За всю жизнь я не слышал от Кольяныча ни слова о его любви к людям. Все, пошли.
У калитки стояла какая-то женщина, которая сразу сказала:
Опоздали вы маленько Николая Иваныча из школы хоронили Вы прямо на кладбище поезжайте, может, поспеете до схоронения Лариса сказала, что на поминки часа в два вернутся А вы знаете, где кладбище?
Знаю, спасибо
Я повернулся к машине, и тут разнесся протяжный визг, высокий вой, гневный лай, опадающий в жалобный тонкий скулеж. Барс. Это Барс услышал и узнал мой голос.
А где собака? спросил я женщину.
В доме пока заперли, вздохнула тяжело она. Жалко пса, прям как человек убивается В сенях его пока оставили, а то бы на кладбище побежал Не дело это Как все вернутся выпустим А времени пройдет сколько-то, глядишь, привыкнет пес Дети родные и те привыкают Все привыкают Мертвого-то не воротишь
Я взбежал по ступенькам, распахнул дверь, и Барс черным лохматым комом вывалился мне навстречу, встал на задние лапы, лизнул жарко в лицо, тяжело дыша, забил тугой метлой хвоста по струганым доскам крыльца.
Куда вы его? закричала женщина. С ним Ларка и та не может справиться! Убежит он теперь
Некуда ему бежать, сказал я. Поехали со мной, Барс
Барс улегся на заднем сиденье, свернулся клубком, засунул морду под лапы и замер. А я погнал машину обратно через безлюдный центр, через Приречье и Маросановку к кладбищу.
По всем статям Барс мог бы сойти за овчарку, если бы не вялые уши и загнутый кренделем вверх хвост. Несколько лет назад этот симпатичный беспород приблудился к Кольянычу и остался навсегда. Тогда еще я спросил Кольяныча, почему он раньше не держал собаки.
Раньше не мог себе позволить, усмехнулся он. А теперь могу
Почему? удивился я.
А она теперь со мной на всю жизнь до конца. Обычно люди, когда берут собаку, не задумываются над тем, что почти наверняка переживут ее. А собака не стул, не костюм. Вместе с ней потеряешь часть себя. А теперь все по-честному никому не ведомо, кто из нас кого провожать будет
Вот и вышло, как он хотел, Барс его провожает.
Опоздали мы на похороны. Подъехали к воротам кладбища, а оттуда люди уже выходят. Много стариков, много детей в школьной форме. И множество каких-то нераспознанных мною людей в одинаковой одежде и с одинаковыми лицами мне всегда толпа у гроба кажется неразличимой. Только старики и дети запоминаются, они ни на кого не похожи, каждый сам по себе.
Я оставил Барса в машине, и мы с Галей прошли по единственной аллейке кладбища, почти до самого конца, туда, где за невысоким забором густо разрослись осокори и вербы и далеко видна утекающая к югу река.
Холм из цветов и жестяная табличка: «Николай Иванович Коростылев, 73 лет». Пригорюнившаяся, с сухими глазами стояла Лариса, опираясь на дебелое плечо своего Владилена, дежурно-огорченное лицо которого никак не могло скрыть бушующих в нем жизненных соков. Понурые, уставшие от неприятной и не очень понятной им печальной процедуры, ковыряли носками ботинок песок их двое мальчишек.
И незнакомая мне совсем молодая женщина в черном платье.
Владилен, истомленный ролью скорбящего родственника, откровенно обрадовался мне, замахал рукой, и в его гостеприимно приглашающих жестах было облегчение человека, получившего возможность размять затекшие конечности.
Жалко, очень жалко старика, сказал он мне физкультурным голосом и разумно-рассудительно добавил: Да ведь вместо него не ляжешь
И по тому, с каким деятельным интересом он смотрел на стоявшую за мной Галю, было ясно, что он не только сейчас не собирался ложиться под жестяную табличку вместо Кольяныча, но и вообще мысль о возможности собственной смерти в будущем кажется Владику совершенным абсурдом.
Лара медленно, будто спросонья, повернула к нам голову, долго смотрела на меня, словно припоминала, кто я такой, потом сделала неуверенный шаг навстречу, уткнулась мне лицом в грудь и тихо заплакала. И сквозь всхлипывания я слышал ее тихие причитания:
Как же можно так Он ведь в жизни мухи не обидел Он такой добрый Боже мой, какое зверство
Я не мог понять, о чем она говорит. И спросить сейчас не мог. Просто обнимал за плечи и тихо гладил по спине. Охапки подаренной мне бабкой сирени упали на дорожку, и неловко переминавшийся Владик наступал своими желтыми мокасинами на сочные гроздья фиолетово-синих цветов.
Поехали, Ларочка, домой, сказал я. Потом поговорим
Да-да, Ларок, надо ехать, готовно подхватил Владик. Слезами тут не поможешь, а дома надо еще оглядеться, все проверить люди ведь званы, помянуть надо отца добрым словом А со Стасом потом поговорим, я ему сам расскажу
Лариса молча кивнула она всегда со всеми во всем соглашалась.
Стоявшая с ними женщина в черном вдруг резко сказала:
Владилен Петрович, вам, наверное, действительно надо взять детей и ехать домой. А поговорить следует сейчас
Пожалуйста, пожал он своими круглыми пухлыми плечами. Не понимаю только почему сейчас? Отца нашего никаким разговором уже не возвратишь, а дома люди званы Надо, чтобы было все как водится у приличных людей