Ичжи нечем на это возразить. Вокруг его глаз прорезаются морщинки усталости. Бьющие в окно и все усиливающиеся потоки воздуха от планолета взвихряют длинные волосы Ичжи, отбрасывают их в сторону.
Мы все когда-нибудь умрем, произношу я более мягко. Разве тебе не хотелось бы уйти, сначала исполнив свою мечту?
Моя Ичжи раздвигает побелевшие губы, потом снова закрывает рот. Я не могу оторвать от него глаз. Моя самая главная мечта быть с тобой. Больше не прятаться. Ничего не стыдиться.
Струны моей души завязываются в узлы.
Тогда придумай себе мечту покрупнее, Ичжи.
Рокот планолета приближается, пронизывает дом, сотрясая стены.
Никаких сожалений? Ичжи придвигается еще ближе. Ты правда не хочешь пойти со мной?
Мне все равно пришлось бы бороться, только в городе, а не в деревне, бормочу я, не отводя взгляда от его губ. Во мне растет новое, неизведанное напряжение. Я устала. Просто устала.
Но мы могли бы
Я обхватываю его лицо ладонями и вот нас уже больше ничто не разделяет. Его мольба гаснет между нашими губами.
Во мне расцветает тепло, какого я никогда не ощущала прежде. Оно проникает в кровь, и клянусь, оно светоносно. Губы Ичжи сначала напряжены от неожиданности, но потом сливаются с моими. Он поднимает дрожащую руку и слегка касается моей шеи словно боится дотронуться до меня, боится, что все это происходит в его фантазиях, а не на самом деле.
Прервав поцелуй, я запутываю пальцы в прядях волос на затылке Ичжи и прислоняюсь лбом к его лбу. Теплые волны наших вздохов смешиваются в общем круговороте.
Может быть, если бы все было по-другому, я бы к этому привыкла. Позволила бы его теплу и свету, его заботе убаюкать меня. Почувствовала бы себя любимой.
Но я не верю в любовь. Любовь меня не спасет.
Я выбираю месть.
Собравшись с силами, разрываю объятие и отталкиваю Ичжи.
Это ты пытался получить, да? бесстрастно произношу я, стараясь не замечать его взъерошенные волосы, боль в его глазах. Вот и получил. А теперь отпусти меня. Если тебе удастся добыть мое тело, сожги его и высыпь прах в ручей. Так я последую за Старшей, где бы она ни была.
Из его глаз вытекают влажные струйки, посверкивая в лучах солнца.
Больше не могу на него смотреть. Я разворачиваюсь и шагаю к двери.
Но останавливаюсь на полпути.
И последнее, бросаю я через плечо, стараясь говорить тихо, чтобы не расслышали мои родичи. Не думай, что я посмотрю сквозь пальцы на то, как ты пришел в мой дом и чуть не разрушил мои планы. Хотя и знал, насколько они для меня важны. Если ты хоть что-то намекнешь военным и они меня запрут, я убью себя и буду являться тебе в кошмарах.
Я распахиваю дверь и покидаю Ичжи навсегда.
Глава 4. Готова служить
Полутемная камера под Великой стеной. Металлическая платформа, заставленная оборудованием для тестирования. Сияющий игровой экран на потолке я должна сосредоточиться на нем взглядом, пока меня крутят на испытательном столе.
Я вот-вот залью рвотой свой новенький наряд наложницы, когда испытательный стол резко останавливается. Прижимая руку к животу, я опускаю липкий игровой контроллер. В голове все бултыхается, будто я по-прежнему верчусь. Теперь я понимаю, почему это испытание намеревались провести сразу после нашего прибытия. Но возникли какие-то проблемы с оборудованием, так что было решено сначала заняться внешностью.
Шестьсот двадцать четыре! провозглашает тетушка Доу, старшая прислужница, считывая показатель моего духовного давления с призрачно светящегося монитора. Ее голос отскакивает эхом от металлических стен.
Я потрясена, пять других девушек, сидящих на скамейке ниже тестовой платформы, изумленно перешептываются. До этого момента их показатели ограничивались двузначными числами, за исключением одного сто восемнадцать.
Когда мне было четырнадцать лет, в нашу деревню прибыла команда тестировщиков и проверила всех детей, но я не предполагала, что их высокая оценка моего духовного давления окажется точной. Духовное давление мера способностей психики, уровень силы, которую использует человек, чтобы направить в нужное русло свое ци. Только три процента людей выходят за границу пятисот необходимый минимум для активации хризалиды. Все это настолько нелепо, что я едва сдерживаю смех.
Будь я юношей, моя жизнь превратилась бы в сказку. Мне бы выдали мою собственную трансформирующуюся боевую машину, чтобы сражаться с механопланетянами, меня бы любили и восхваляли, в моей сторожевой башне мне прислуживала бы толпа наложниц.
Но я не юноша, и мой показатель означает только одно: я переживу больше битв, чем многие пилоты-наложницы.
Впрочем, я пришла сюда не для этого.
Тетушка Доу, обойдя свои мониторы, подходит ко мне, ее тень на стене растет по мере приближения. Волосы затянуты в высокий тугой узел. Золотая окантовка и пуговицы темно-зеленой туники мерцают при свете игрового экрана.
Мои поздравления, госпожа У, говорит она, снимая датчики, прикрепленные к моей голове. Вы поступите на службу к принцу-полковнику Яну как полноправная супруга-консорт.
Вот это да! Даже Старшая получила только уровень наложницы, а моя начальная стоимость в четыре раза выше. Родичи придут в экстаз.
По крайней мере, на несколько дней. Ха!
Только запомните, это мерило не окончательное. Тетушка Доу повторяет ту же нудную речь, которую выдавала остальным. Все может измениться, когда вы попадете в хризалиду. Зависит от того, насколько вы подойдете принцу-полковнику Яну. Вы потерпите неудачу, если не сможете проникнуться его разумом. Или преобразитесь, поднявшись выше, к его уровню. Мой вам совет: постарайтесь понять его, поддерживать и помогать, какой бы тяжелой ни была битва. Делайте свою работу, и тогда, возможно, вы даже станете его Железной Принцессой.
Мне едва удается сдержаться и не фыркнуть. Даже перед лицом конкретных цифр она пытается заморочить нам головы, чтобы мы поковыляли навстречу своей смерти с улыбкой, с верой в то, что нас ждет какое-то особенное, исключительное будущее.
Я кладу контроллер и опускаю ноги с испытательного стола, обитого потрескавшейся кожей. Шажок за шажком спускаюсь с платформы по узорной стальной лесенке, шелковые вышитые туфельки стучат по металлу. Холодный воздух крадет мое тепло. Я покрываюсь гусиной кожей ошеломительное ощущение, поскольку на моем теле повыдергивали все лишние волоски. На языке почему-то возникает кровянистый привкус ржавчины.
Остальные претендентки, обхватив себя руками, жмутся на длинной скамейке, прикрепленной к стене. Бледное свечение экранов добирается до них издалека. Их тени притаились на мерцающей металлической стене позади, словно хищники, готовые их проглотить.
Следующая девушка в очереди на тестирование опускает руки и встает со скамейки. Мы проходим мимо друг друга в призрачном мерцании наших костюмов, окрашенных в пастельные тона. Зеленый, желтый и белый цвета Ян Гуана. Свободные наряды, значительно более яркие и прозрачные, чем наряды тетушек, разлетаются, как акварели, вокруг наших отчищенных, умащенных, тщательно обследованных и надушенных тел. Низкий вырез на груди я никогда так не обнажалась на публике. Дымчато-зеленая шелковая гирлянда змеится по рукам и спускается по спине.
Меня скручивает волнами тошноты, но я отталкиваю все неприятные ощущения. Нельзя показать, что я не готова. Пусть я и начинаю как консорт, но Ян Гуан легко может выбрать и продвинуть другую девушку. Если я не заслужу его благоволение, то попросту затеряюсь в толпе служанок, населяющих его сторожевую башню.
И тогда убить его будет намного сложнее.