Сейчас поздно, и больница уже закрыта, заметила хозяйка. Да и не люблю я запирать кого-то в изолятор. Бедный парень! Похоже, ему не везло в жизни, а ведь он выглядит образованным! Как вы считаете, смог бы он остаться у нас до утра, если бы получил от вас какое-нибудь лекарство?
Думаю, если как-то завладеть его одеждой и не выдавать ее, то ничего плохого с ним до утра не случится.
С этим-то я справлюсь! заверила меня хозяйка. А что насчет лекарства?
Пусть Симмонс сходит со мной, и я дам ему лекарство. Я купил практику доктора Партриджа.
Мы вернулись в ночлежку и обнаружили, что обстановка немного разрядилась. То ли подействовало слово «изолятор», то ли насмешки окружающих, но мой пациент демонстрировал явные признаки выздоровления: теперь он сидел на полу, дико озираясь по сторонам и интересуясь, куда это он попал, а Симмонс упражнялся в остроумии, давая ему намеренно абсурдные ответы. Еще раз взглянув на моего пациента (и получив в ответ его мутный и агрессивный взгляд), я сделал весельчаку Симмонсу знак следовать за собой и, пожелав хозяйке спокойной ночи, покинул ночлежку. Всю дорогу до дома мой спутник развлекал меня живописными, нелестными и удивительно проницательными комментариями о виновнике происшествия.
Стимулирующую микстуру для больного я приготовил быстро и, передавая ее Симмонсу, вспомнил, что на обратном пути в ночлежку он должен будет пройти мимо дома миссис Фруд. Ей я тоже должен был доставить лекарство, и я хотел было уже попросить Симмонса сделать и это, но вовремя прикусил язык, поняв, какую ужасную ошибку мог совершить. Ведь, вероятно, «бедные путешественники» называли в ночлежке свои имена, и совпадение фамилий одного из постояльцев и живущей неподалеку женщины, без сомнения, не ускользнуло бы от внимания Симмонса. Если бы он рассказал об этом Фруду, то только подлил бы масла в огонь его ненависти, и дело могло бы дойти до убийства!
Еще раз ужаснувшись тому, насколько опасным было положение несчастной женщины, скрывающейся от своего жестокого мужа, я отослал Симмонса и решил сам доставить миссис Фруд лекарство, причем сделать это незамедлительно. Завернув бутылочку в бумагу, я сунул ее в карман и, крикнув миссис Данк, что через полчаса вернусь к ужину, вышел из дома. До соседнего крыльца с колоннами в георгианском стиле не было и минуты ходьбы. Я постучал, и дверь мне открыла очень неосторожно, как я тотчас же подумал сама миссис Фруд.
Я сам себе посыльный, как вы можете видеть, миссис Фруд, сказал я. В сложившихся обстоятельствах я решил не называть никому ваш адрес.
Как это мило с вашей стороны! воскликнула она. Спасибо вам за доброту и заботу! Но, право, не стоило так беспокоиться на ночь глядя.
Пятиминутная прогулка не может доставить кому-либо много беспокойства, ответил я. И, кроме того, мне есть что сообщить вам, и я кратко пересказал ей свои недавние приключения и теперешнее состояние ее так называемого мужа.
Часто ли с ним бывают подобные припадки? спросил я.
Часто, ответила миссис Фруд. Когда Николас чем-то расстроен, он ведет себя как истеричная женщина. Но как я была права! У него нет теперь и шиллинга. И это делает его появление здесь еще более странным Вы не зайдете ко мне на минуточку? вдруг спросила она.
Я вошел и прикрыл за собою дверь.
Почему это так странно? поинтересовался я.
Потому что завтра день выплаты пособия. Я посылаю ему немного денег; совсем небольшую сумму, конечно, но это всу, что я могу для него сделать. Пособие выплачивается по пятнадцатым числам каждого месяца, но в банк он должен прийти сам или отправить посыльного с подписанным поручением. Завтра пятнадцатое, и потому возникает вопрос: отчего он еще здесь?! Разве не логичнее было бы сначала получить деньги, а уже потом выходить на охоту за мной?
Если он общается с вашим банкиром, то нет ли опасения, что он узнает в банке ваш адрес?
Нет, ответила она. Этот «банкир» является лондонским поверенным мистера Джеппа, и Николас не знает, от чьего имени производятся выплаты. В ином случае муж засыпал бы меня письмами с угрозами.
Что ж, сказал я. Вам лучше будет пару дней не выходить из дома. Если его поиски будут безрезультатными, то он, возможно, отчается и снимет осаду.
Она еще раз искренне поблагодарила меня и на прощание сердечно и дружески пожала мне руку.
Занятия благотворительностью и археологией
На следующее утро сразу после завтрака я отправился в ночлежку Ричарда Уоттса, где узнал, что все «бедные путешественники» уже отправились по своим маршрутам далее, а моему пациенту разрешили остаться для того, чтобы я смог осмотреть его.
Но я буду рада, когда этот бедняга тоже уйдет, сказала мне хозяйка ночлежки. Потому что, вы же понимаете, мы здесь не можем создать больным нужные условия.
Часто ли к вам приходят больные? поинтересовался я.
Не могу вам сказать. Видите ли, я работаю здесь временно, пока штатная дежурная сестра в отъезде. Но я не думаю, что бедняга, который и в пути-то всего лишь неделю или около того, может прийти к нам серьезно заболевшим.
Он похож на бродягу, заметил я.
Не думаю, что он бродяга, возразила она. Судя по тому, что он рассказал мне, его оставила жена, и у него были основания полагать, что она остановилась в нашем городе. Поэтому он и приехал в Рочестер, чтобы попытаться найти ее. Он думал, что в таком маленьком городке ему не составит труда выяснить ее адрес. Но, похоже, его расспросы ни к чему не привели: никто в городе ничего о ней не слышал. Полагаю, вы тоже не знакомы ни с кем по фамилии Фруд?
Я и сам приехал только вчера, и почти никого здесь не знаю, уклончиво ответил я. Но он действительно уверен, что его жена скрывается здесь?
Мне так уже не кажется. Во всяком случае, он близок к тому, чтобы отказаться от поисков и вернуться в Лондон. Но я не знаю, как он доберется туда пешком, ведь он же едва в состоянии ходить.
Что ж, если это единственная трудность, то она легко преодолима. Я заплачу за его билет на поезд, но хочу быть уверенным, что он действительно уедет.
Уж об этом я позабочусь! воскликнула хозяйка с явным облегчением. Я сама пойду с ним на станцию, куплю ему билет и прослежу, чтобы он сел в поезд. Но было бы хорошо, если б вы на него еще раз взглянули, вдруг он пока слишком слаб для такой поездки.
Она провела меня в ночлежную комнату, где наш общий друг уныло сидел на стуле.
Вот, мистер Фруд, доктор снова пришел навестить вас, сказала хозяйка с напускной веселостью. И он был настолько любезен, что согласился оплатить ваш проезд до Лондона конечно, если вы уже хорошо себя чувствуете. Так что вашим неприятностям, похоже, пришел конец.
Бедняга бросил на меня быстрый взгляд и отвернулся, пытаясь скрыть мгновенно набежавшие слёзы.
Это очень любезно с вашей стороны, сэр, пробормотал он запинающимся, но приятным голосом хорошо образованного человека. Только по-настоящему добрый джентльмен поможет хромой собаке на ее пути. Я не знаю, как вас и благодарить.
Видя, что он вот-вот зарыдает, я поспешил сказать:
Не надо меня благодарить. Мы все должны помогать друг другу в этом мире. Но как вы себя чувствуете? Я вижу, что ваша рука все еще немного дрожит.
Я пощупал его пульс и бегло осмотрел его. Конечно, он был жалкой развалиной, но я подумал, что сейчас он не в худшем состоянии, чем обычно.
Возможно, вы и не в отличной форме, но короткое путешествие по железной дороге выдержите. Надеюсь, вам есть, где остановиться в Лондоне?
Да, у меня там есть комната, мрачно ответил он. Конечно, не на Пикадилли, но все же крыша над головой.
Это ничего, уверил я его. Мы все должны надеяться на лучшие времена. Хозяйка проводит вас до станции и поможет зайти в вагон, тут я вручил ей банкноту. Прошу вас, мэм, купите мистеру Фруду билет, и сдачу оставьте ему. Возможно, он захочет взять кэб, когда доберется до города.