Он посмотрел на меня с сомнением (и я подумал, что у него, должно быть, кончился табак), но снова поблагодарил, и тогда я, справившись у хозяйки о времени отправления поезда, распрощался с ним.
Надеюсь только, сказал я хозяйке, что он не отстанет от поезда на первой же станции, сойдя, чтобы выпить в буфете.
Та понимающе улыбнулась:
Я перевезу его трамваем через мост и посажу в Струде на лондонский экспресс. Мне тоже не хочется, чтобы он вернулся сюда сегодня же вечером.
Испытав огромное облегчение от того, что эта добрая леди совершенно правильно понимала ситуацию, я кивнул ей на прощание и, обдумывая свои последующие шаги, медленно двинулся по улице.
Этим утром я был совершенно свободен, и поскольку у меня не было еще ни одного клиента, за исключением миссис Фруд мысли мои невольно обратились к этой единственной моей пациентке. Мне тут же подумалось, что я без промедления обязан сообщить ей радостную весть об отъезде ее мужа. Будь я более самокритичным, меня должно было насторожить мое страстное беспокойство о благополучии малознакомой мне женщины, но в тот момент я предпочел думать, что мной движет исключительно долг добрососедства. Подойдя к двери ее дома, я громко постучал, заметив попутно, что медный дверной молоток был украшен маской Гипноса греческого бога забвения. В сложившихся обстоятельствах я нашел это несколько неуместным.
Через минуту дверь мне открыла худощавая, средних лет, женщина с бледной кожей и волосами цвета пакли. Ее меланхоличные блекло-голубые глаза вопросительно уставились на меня.
Дома ли миссис Фруд? бодро спросил я.
Боюсь, что нет, ответила она с сожалением в голосе. Я заметила, что она ушла некоторое время назад, и я не слышала, чтобы она вернулась. Но я проверю еще раз, если вы подождете минутку.
Я вошел в прихожую и с чувством нарастающего разочарования смотрел, как она стучит в двери сначала гостиной, а потом и спальни.
В комнатах ее нет, сообщила она удрученно. Но, может быть, она зачем-то спустилась в подвал. Сейчас я проверю и там
Она перегнулась через перила лестницы и громким голосом, напомнившим мне крик подстреленной чайки, позвала свою хозяйку. Но ответа не последовало, и я почувствовал, что ее меланхолия передается и мне.
Я сожалею, сэр, что вы ее не застали, сказала женщина. Вы ведь ее врач? уточнила она.
Я несколько самоуверенно подтвердил, что это я и есть.
Приятно сознавать, что у бедняжки появился кто-то, кто о ней позаботится! воскликнула она. Последнее время миссис Фруд постоянно грустит. Да, постоянно грустит!
Я повернулся к двери, но она последовала за мной, продолжая говорить:
Она ведь столько неприятностей пережила, бедняжка, столько неприятностей! Нет, она не жаловалась, но я-то вижу! Я вижу морщинки печали и пережитого горя на ее лице, и это наполняет мое сердце болью. Да, это так, сэр!
Я пробормотал что-то сочувственное и сделал еще шаг к двери. Она подошла ближе и продолжила:
Я не часто ее вижу. Она держится очень замкнуто, бедная птичка. Слишком замкнуто. Она все время одна. Очень редко, только когда она попросит, я приношу ужин в ее комнату. И это всё. Молодой женщине не пристало жить в таком одиночестве, и я очень надеюсь, что ваши визиты подействуют на нее благотворно.
Но она же выходит на прогулку хоть иногда, сказал я, вспомнив, что в настоящий момент Анджелина отсутствовала.
Да, она много гуляет. Но всегда в одиночестве. У нее здесь нет ни друзей, ни знакомых.
А в котором часу она обычно возвращается? спросил я, подумав, что мог бы зайти позднее.
Около шести часов вечера или, может быть, ближе к семи. Потом она ужинает и оставляет тарелки на столе в гостиной. И обычно это последнее, что я вижу.
Я приоткрыл дверь.
Если вы встретите ее, то передайте ей, пожалуйста, что я зайду сегодня вечером около половины восьмого.
Конечно, сэр. Я увижу миссис Фруд после ланча и передам ваше сообщение.
Я поблагодарил ее, пожелал доброго утра и спустился по ступенькам.
Уходя, я случайно взглянул на окно эркера в соседнем доме, принадлежащее конторе Джеппа и Банди. Над зеленой занавеской виднелась верхняя половина лица в больших очках в черепаховой оправе это мой друг мистер Банди «глазел на меня», как говорил Сэм Уэллер, слуга мистера Пиквика.
Поймав мой взгляд, мистер Банди выпрямился, и я увидел над занавеской его широкую ухмылку; тут же я почувствовал, что покраснел безо всякой видимой на то причины. Однако я поднялся по ступенькам конторы и, отворив дверь кабинета, встретился как с самим улыбчивым субъектом, так и с его более сдержанным партнером.
Похоже, доктор, вы даром потеряли время, сказал мистер Банди. Я видел, как прекрасная Анджелина час назад отправилась на прогулку. Кто вам открыл?
Какая-то бледная и подавленная женщина. Полагаю, ее экономка.
А, я ее знаю, сказал Банди. Выглядит как вдова гробовщика. Это миссис Гиллоу. Рифмуется с «хилою» и «милою». И он пропел дурашливым гнусавым голосом: «Назову ли Гиллоу я своею миллою?..»
Прекратите, Банди, мистер Джепп со снисходительной стариковской улыбкой посмотрел на своего младшего партнера.
Банди зажал ладонями рот и смешно раздул щёки, и я воспользовался этим, чтобы объясниться:
Я искал миссис Фруд, желая сообщить ей, что ее муж покидает город.
Покидает город, вот как?! воскликнул старший из партнеров, так высоко подняв брови, что лоб его стал напоминать венецианские жалюзи. Вы знаете, когда именно?
Утренним экспрессом на Лондон, в десять тридцать.
Ура! закричал Банди, взмахнув руками и едва не свалившись со своего высокого табурета. Восстановив равновесие, он, глядя на меня, засвистел первые такты генделевской оратории «О Ты, возвещающий добрые вести Сиону».
Будет вам, Банди! урезонил его мистер Джепп. Затем снова повернулся ко мне и спросил:
Кто сообщил вам эти хорошие новости, доктор?
Я кратко рассказал им о событиях прошедшей ночи и сегодняшнем их продолжении. Они выслушали меня с огромным интересом. Когда я закончил, мистер Джепп сказал:
Я благодарю вас, доктор, за вашу любезную помощь моей родственнице миссис Фруд. Для нее будет большим облегчением узнать, что теперь она может без опаски выходить из дома. Ведь останься этот человек здесь, он, без сомнения, рано или поздно отыскал бы ее.
Он мог бы даже вломиться к ней домой, добавил Банди, и это было бы много хуже. Так что я предлагаю выразить доктору нашу благодарность музыкой и пением. «Сла-ався, славься во ве-еки веков!..»
Довольно же, Банди, довольно! взмолился мистер Джепп. Да что вы за человек такой?! Соседи же будут жаловаться!
Банди наклонился ко мне и, взглянув на своего начальника, сообщил мне нарочито громким театральным шепотом:
Что за скучный старый тип, всегда мешает веселиться! а потом, внезапно полностью изменив манеру поведения, поинтересовался:
Так что же насчет тех строительных работ на городской стене, мистер Джепп? Вы собираетесь взглянуть, как они продвигаются?
Сейчас я занят, ответил тот. Я хотел встретиться с Булфордом; он скоро сюда зайдет. У вас есть ли какая-нибудь срочная работа?
Только дело старика Джеффсона об аренде. Но оно может и подождать. Хотите, я пойду и взгляну на все это безобразие, которое они там развели?
Да, сделайте это, Банди, ответил старший из партнеров, после чего Банди снял с носа очки, заменил их моноклем, отыскал в столе перчатки, надел перед зеркалом шляпу и вооружился тросточкой. Затем он задумчиво посмотрел на меня.
Вы интересуетесь археологией, доктор?
В какой-то степени. А почему вы спрашиваете?
Потому что как раз сейчас на городской стене проводятся ремонтные работы. Смотреть там особо не на что, да и от оригинальной римской стены осталось не так чтобы много, но если вы хотите немного прогуляться, то могли бы отправиться со мной.