Племена бедуинов или разнообразные иудейские секты опираются на вывернутую подчас, но всё ж таки логику, которую можно ухватить хотя бы вчерне. Даже сами обычаи их, подчас весьма странные человеку постороннему, всё ж таки предполагают большое снисхождение к гостю. К тому, что он может оказаться человеком из другого совершенно народа и вероисповедания. Полагая себя безусловно правыми и праведными, они не мнят себя центром Мира.
В Европе, как я успел уже убедиться, большое значение имеют формальности и мелкие, неуловимые подчас детали, непостижимые человеку со стороны. С этим нужно если не родиться, то как минимум прожить лет десять, непременно притом вращаясь в Свете.
Стократно сложнейший язык жестов, символов и недомолвок. Ошибиться легко, и думая, что ведёшь обычную беседу, можно криком кричать на этом птичьем языке, объявляя себя сторонником, а то и вассалом какого-нибудь политика.
Есть мастера, способные так "сыграть" собеседника, что он не сможет возражать, даже понимая суть происходящего. А уж если не понимает
Через полгода-год я, пожалуй, разберусь хотя бы немножко в этих хитросплетениях, да и покажу себя заодно хоть каким, а игроком. Не фигурой.
Сейчас же, не имея толком репутации именно что европейской, да ещё и имея за спиной не надёжный тыл, а враждебную фракцию Крюгера, вляпаться могу буквально на ровном месте. Точнее даже вляпают, это к гадалке не ходи!
И чорт бы с ней, с моей репутацией! Утрусь. Перешагну и дальше пойду. Но это сам. Будучи частью русской фракции Южно-Африканского Союза, подвисшей на волоске в этом самом Союзе, рисковать права не имею.
Погрузившись в размышления, я бродил по улицам, избегая инстинктивно людского столпотворения, и забрёл на старые улочки. Не трущобы ещё, но дома не новые, местами с облупившейся штукатуркой и прочими следами небогатой совершенно жизни. Ну и сарайчики и сараюшки, пристроенные кое-где очень утилитарно, добавляли пейзажу уютной реалистичности.
Когда же вокруг начала кружить стайка подростков, я усмехнулся ностальгически, вспомнив милые моему сердцу московские улочки и Молдаванку, с их неизменным делением на своих и чужих, которым так и надо!
Месье, неожиданно робко обратился ко мне главный, крепко сбитый парень лет шестнадцати, с намозоленными костяшками кулаков, вы же капитан Сорви-голова? Можно автограф?
Можно было автограф и поговорить, и поделиться наболевшим Вот честно, с поправкой на язык и некоторые, сугубо местные реалии, как дома! Всё ж таки я дитя рабочих предместий, как ни крути!
Загомонили разом, как это водится у парижан и одесситов, но если всем всё понятно, то почему бы и не да?!
Вы ещё и художник, месье капитан?!
Самую пальцами показываю, чуточку. Вот мой брат, тот настоящий художник талант необыкновенный.
Медоед?! ахнул один из мальчишек, и снова галдёж.
Он самый. А я так хотел кинетическую скульптуру сделать.
Кине что? осторожно поинтересовался крепыш Ренар, судя по ставшей масляной роже подозревающий что-то очень похабное. Объяснил
Месье! возопил тот, Так может, и это пойдёмте!
Сбиваясь то в плотный клубок, то растягиваясь на пару десятков метров, компания наша потянулась тёмными переулочками, годами не видящими солнца. В проулочках этих отчётливо попахивало мочой, и не только притом кошачьей.
Но встреченные люди, при всех социальных маркерах рабочих и мелких торговцев, выглядят куда как более благополучно в сравнению с российскими поддаными. К немалой моей горечи
Вот! с гордостью сказал Ренар, подведя меня к слесарной мастерской, расположенной прямо на первом этаже. Прямо на улице, под широким навесом работал старик с роскошными совершенно усами из тех, что выращивают годами и лелеют пуще здоровья. Непосредственно в мастерской трудились двое мужчин помоложе, обладающие явным фамильным сходством, и поглядывающие на нас очень недружелюбно.
Чего тебе, поганец? покосился на моего чичероне старик, сжимая молоток покрепче.
Не мне, дядюшка Мишель, выпятил грудь Ренар, а вам!
Дева Мария старик уронил молоток и захлопотал вокруг с видом влюблённого юнца. И
оказалось, поклонник. То бишь не просто "слышал-знает", а "собирает вырезки" и прочее. Признаться, столкнулся с таким явлением впервые, и стало почему-то неловко. Всё хотелось оглянуться и посмотреть на Того Самого Капитана Сорви-Голову, который, наверное, стоит за моей спиной.
ну шалопай улыбался старый Мишель моему проводнику, и тут же беззубо, но широко мне. Не зная, как угодить, он всё суетился вокруг, роняя всё и сбивая на пол предметы, норовя прикоснуться, напоить чаем, зазвать в гости
Минут через пять он немножко успокоился, а старая его, и такая же беззубая, но милая старушка-жена, уже хлопотала вокруг, прямо на улице накрывая чай. Говорили все разом, да не только владелец мастерской с внуками и мои сопровождающие, но и едва ли не все соседи, собравшие на интересного гостя.
Мишель цвёл и гордился, я улыбался, кивал, пожимал руки и раздавал автографы. Чуть погодя прибежал замыленный совершенно фотограф, и сорванным голосом велел всем не мигать. Не жадничая, я сфотографировался с хозяевами дома и Мишелем по отдельности, с Ренаром и
это было долго.
Два часа спустя, договорившись об аренде и закупке материалов для скульптуры, я удалился прочь, сопровождаемый разросшейся свитой.
Благодарю, на прощание крепко пожимаю руку Ренару, и чуть поколебавшись, всё-таки решаюсь довериться парню.
Газетчики на тебе, потянешь? тот аж вытянулся и разом построжел, постаршел, почуял шанс! Короткая раздумчивая пауза кивок.
Вот теперь верю! Если бы сразу, без раздумий тогда бы подстраховался.
Что ж кажется, всё налаживается, а?!
" Ни-хре-на!" отозвалось подсознание, отсыпав щедрой горстью все мои проблемы, а потом разом общие. Кольнуло сердце но выдохнув, я наклонил упрямо голову, будто перед драчкой с самой Судьбой.
Делай что должно, и будь что будет![13] и вот ей-ей проговорил, и на душе стало хоть и чуть, а легче!
* * *
Сен-Сир, контузия, голоса свыше, пенсия, озвучил Пономарёнок, пробежав глазами досье.
В отбой, хрипло каркнул Сниман, катнув во рту изжёванную сигару и развязывая тесёмки на новой папке.
Причина? на хорошем африкаанс поинтересовался благообразного вида старец с глазами фанатика.
Каста! Кхе! прокашлялся генерал, пыхнув дымом, Личная заинтересованность нам не нужна, а копать в его случае будут особенно старательно, уже поверьте! Слишком, кхе-кхе много товарищей и сослуживцев на высоких постах. Помимо обычного, кхе государственного аппарата, ещё и личные возможности, а это риск!
Резонно, согласился старец, и всё же
Ложный след? понял его Пономарёнок, И куда?
Запас на хе-хе! На зиму! пожал костлявыми плечами старец, вдруг да и понадобиться.
Сниман равнодушно кивнул, и Мишка положил папку отдельно.
Так-так заинтересовался было африканер, а-а эпилепсия!
Папка полетела в отбой, и снова, и снова Многочисленные папки, добытые через десятые руки таким образом, чтобы в случае чего вывести на след, пахнущий отчётливо Британией или Австрией, США да кем угодно! Перестраховываясь, заговорщики делали ложные следы, путая их вдвое и втрое. Так, чтобы дотошный сыщик, выйдя на след и распутав его, уткнулся в новый, вовсе уж призрачный для человека не слишком внимательного.
Трое людей, собравшихся в гостиничном номере, играли в странную игру, правила которой они придумывали здесь и сейчас, опираясь на логику и интуицию. Разные по возрасту и общественному положению, и в тоже время равные, хотя человеку непосвящённому понять это было решительно невозможно.