Подняв один из исписанных листков, валявшихся на полу, он удивлённо прочёл:
«Отроду был я ленив, к досугу беспечному склонен.
Тело расслабили мне отдых и дрёма в тени.
Но полюбил я, и пробудился; и сердца тревога
Мне приказала служить в воинском стане Амура.
Всякий влюблённый служака»
Что это? изумился Тутикан. Ты начал сочинять элегии? Неужто решил соперничать с Тибуллом? Оставь, братец. Разве возможно его превзойти!
Назон молча отобрал листок.
Театр Помпея, величественное каменное здание, вмещавшее семнадцать , тысяч зрителей, подарок римскому народу от злополучного полководца, был полон. Отсутствие в Риме Владыки, удалившегося для устройства дел на Востоке, придало Городу веселья и беззаботности. Зрители шумели, благодарно гоготали над каждой шуткой актёров и, не жалея ладоней, хлопали всем подряд, музыкантам, танцорам, «биологу», а особенно озорникам-мимам.
Сидя во всаднических рядах, Назон пребывал в радостном возбуждении. Его красавица должна была вот-вот явиться. Ожидание, а также праздничная атмосфера театра возбуждающе действовали на него. Неужели наступит день, когда со сцены зазвучат строфы некоего Овидия Назона, молодого поэта, и вся эта масса людей вдруг начнёт восхищённо хлопать ему! Зазевавшись, он пропустил явление той, которую столь нетерпеливо ждал, и когда снова обратил взоры наверх, к женским местам, она уже сидела там, сияя глазками и улыбкой. Прелестная куколка была не одна: возле неё восседали две спесивые матроны мать и сестра, очевидно (из докладов Пора Назон уже знал о домочадцах своей возлюбленной). Делая вид, что оправляет тогу, он встал и повернулся к ним. Плутовка тотчас его заметила и спрятала личико за веер. Соседи заворчали, не дав ему покрасоваться, дёрнули за полу, чтобы сел и не мешал смотреть. Он сел, но так, чтобы видеть своё солнышко; на сцену он более не обращал внимания.
Несколько раз ему удалось встретиться с нею глазами , и. осмелев, он даже послал воздушный поцелуй. К несчастью, это изысканное движение было замечено сестрой. Девица тут же принялась пялиться на Назона, весьма затруднив ему дальнейшие действия.
Представление тянулось довольно долго; когда, не дождавшись конца, Матрона с дочерьми пошушукались и встали, обеспокоившийся Назон также вскочил. По чужим ногам он пробрался к боковому проходу. Сухопарая сестрица заметила его продвижение и игриво косилась на него; но даже это не устрашило юношу.
Он догнал женщин на улице, при выходе из театра; дожидаясь слуг, они приостановились. К сожалению Назона, чернявой Напе не было видно. Он нерешительно приблизился. Сестрица, толкнув матушку в бок, что-то шепнула ей, и почтенная матрона, оглядев молодого человека, приветливо произнесла:
Вот и ещё один зритель сбежал. В театре скучно.
Матушка была невысока ростом и довольно полна; пожилое лицо её, сильно набелённое и залепленное мушками, слегка напоминало личико дочки, но вместо лукавства и живого огня выражало редкую глупость.
Пантомим был совсем неплох, обрадовавшись приветливости матроны, с готовностью поддержал разговор Назон. А как трогательна любовь Алкестиды и Адмета! И как живо играли актёры!
Молодого человека трогает супружеская любовь? Нынче это большая редкость, хихикнула матрона. Внимательно оглядев нарядную одежду молодого незнакомца, задержавшись взглядом на золотом всадническом кольце, она добавила. Я бы желала своей дочери Секундилле жениха с такими понятиями.
Назон с готовностью согласился, что нынешняя молодёжь думает только о недозволенных удовольствиях, забыв о строгих нравах предков, и наговорил с три короба, сам не понимая, что мелет язык, настолько приятно было ему стоять возле крошки. Та невинно глядела в сторону.
Между тем они тронулись с места и медленно шли вдоль портика. Важничая, матушка успела сообщить молодому человеку, что у неё две дочери за хорошими мужьями; старшая в Карсеолах, хозяйка большого имения, а мужа младшей так ценит претор Руф, что часто зовёт к своему столу: не позднее сегодняшнего вечера зять с супругой приглашены на званый обед. Пока остаётся без мужа средняя: отбою от женихов нет, а всё не совсем то, что хотелось бы. Назон готов был слушать любой вздор и даже проводить женщин до самого дома, однако приличия требовали, чтобы он отстал. Жадно глядя вослед милой, влюблённый надеялся, что она обернётся. Плутовка и не подумала. Итак, крошка с супругом званы на обед к претору. Между прочим, претор Руф дядя Грецына. Если проникнуть к нему в дом, можно будет снова увидеть красавицу. Слушать её чарующий картавый голосок, ловить взгляды и улыбки; может быть, сесть рядом. Надо попытаться. Жизнь сделалась так хороша, что захотелось петь. Чудесный день сиял над Городом; на Марсовом поле было полно гуляющих. Мимо проходили девушки, смеющиеся и нарядные; волны благовоний касались трепетавших ноздрей поэта. И завтра будет такой же день, и послезавтра, и ещё много-много сияющих дней впереди. Как хорошо быть молодым в пору, когда на всей земле царят мир и тишина! А родись он на десяток-другой лет раньше, и угодил бы в кровавое месиво гражданской войны. Позади тьма. И молодой человек горячо поздравил себя с тем, что родился именно сейчас, да ещё одновременно с великими поэтами Тибуллом, Проперцием, Горацием, Вергилием, и Коринной.
Грецын был весьма озадачен нежданным приходом Назона.
Почему тебя не было на декламациях? упрекнул он.
Забыл, солгал тот. Забыл, а друзья меня не предупредили. Меж тем и полон стихами и хочу декламировать.
Я готов слушать.
Ты сам поэт и знаешь, что при декламации нужна аудитория. Не слышал ли ты , у кого сегодня гости, которые захотят стать слушателями?
Нет, Грецын не слышал. Но отступать Назон не собирался.
Помнится, ты как-то говорил, что у твоего дяди Руфа устраиваются иногда декламации.
Да. Иногда, подтвердил Грецын. Дядя знает толк в поэзии.
Так пойдём! Ты мог бы ввести меня в его дом?
Торопливая настойчивость приятеля вызывала недоумение рассудительного Грецына, однако он знал, что Назон сочиняет иногда превосходные стихи , и был непрочь похвастать таким другом перед важным дядей.
Хорошо, я договорюсь с дядей о времени нашего посещения.
Нет, сегодня, не откладывая! И так как Грецын медлил, Назон обиделся. Как хочешь. Тогда я пойду к кому-нибудь другому.
Да погоди, задумался Грецын. У дяди сейчас вся семья в деревне, и никаких лите6ратурных вечеров. Если он сейчас кого-то угощает, то только по должности.
Мне всё равно, тряхнул кудрями поэт. Ему самому была противна собственная навязчивость, однако желание попасть в дом, где сегодня будет Коринна пересиливало всё.
Претор Руф равнодушно встретил появление племянника с каким-то приятелем, а, услыхав предложение устроить декламацию, удивился. Он ждал к обеду нескольких клиентов с жёнами и выразил откровенное сомнение, что этих необразованных людей заинтересует поэзия.
Будут фокусники, этого достаточно, заключил он.
Грецын, заметив огорчение спутника, попытался уговорить дядю.
Тебе что, негде сегодня пообедать? насмешливо осведомился Руф .
Дядюшка, твои клиенты должны почувствовать, что пришли в аристократ- ический дом. Поэзия благородное развлечение.
Как тебе угодно, согласился тот. Надеюсь, стихи не повредят пищеварению моих гостей.
В назначенное время молодые люди явились на обед в дом Руфа. Общество, собравшееся в тот день у претора, не блистало изысканностью. Заискивающее поведение мужчин явно свидетельствовало об их зависимости от претора, а их жёны, конфузливые дурнушки, редко покидавшие свои пенаты, вообще не открывали рта.