- Ну, - сказал он. - Если бы у нас был подрукамибульдозер,ябы
сказал "да". А так - я не думаю,чтомывближайшеевремячто-нибудь
сможем предпринимать.
- Моя мама действительно больна, - сказала Свон, и на этот разголос
ее дрогнул. - Я боюсь.
- Я тоже, - признался Джош.
Девочка один раз всхлипнула, но потом перестала, словно бы взяла себя
в руки огромной силой воли. Джош потянулся и нашел ее руку. На нейлопнул
волдырь. Джош вздрогнул и убрал руку.
- А ты как? - спросил он ее. - У тебя болит что-нибудь?
- Кожу больно. Как будто ее колет ицарапает.Ивживотеуменя
болит. Мне пришлось недавно сходить по большому, но я сделала этотам,в
углу.
- Да, у меня самого тоже болит.
Ему самому тоже хотелось облегчиться, и он уже думал, как бысделать
какую-то систему санитарии. У них быламассаконсервированныхвбанках
продуктов и фруктовых соков и трудно сказать чего еще, заваленногоземлей
около них.
Прекрати! - приказал он себе, потому что этим оставлял себекапельку
надежды.
Воздух скоро закончиться! В их положении нет никакого способа выжить!
Но он понимал, что они находятся в единственном месте, где можно было
бы укрыться от взрыва. Из-за всей этойтолщиземли,наваленнойсверху,
радиация не могла сюда проникнуть. Джош устал, у него ломилосуставы,но
он больше не чувствовал желания лежать и умирать; если он так поступит, то
девочке придется остаться здесь замурованной. Если же он поборет изнурение
и станет действовать, наведя порядок в банках с едой, онсможетдобиться
того, что они будут продолжать оставаться в живых еще... сколько? Ему было
интересно. Еще один день? Неделю?
- Сколько тебе лет? - спросил он.
- Девять, - ответила она.
- Девять, - нежно повторил он и покачал головой.
Гнев и печаль боролись в его душе. Девятилетний ребенок должен играть
на летнемсолнышке.Девятилетнийребенокнедолженсидетьвтемном
подвале,будучиоднойногойвмогиле.Этонесправедливо!Кчертям
собачьим, как это несправедливо!
- Как тебя зовут?
- Сью Ванда. Но мама зовет меня Свон. Как это вы стали гигантом?
Слезы были у него на глазах, но ему удалось улыбнуться.
- Наверно потому, что в детствеяхорошоелкашку,когдаябыл
примерно в твоем возрасте.
- И от каши вы стали гигантом?
- Ну, я всегда был большим.Раньшеяигралвфутбол,сначалав
университете в Оберне, затем за Нью-Орлеанских "Святых".
- А сейчас?
- Сейчас - нет. Я... я борец, - сказал он. - Профессиональная борьба.
Выступаю в роли плохого парня.
- Ох, - Свон подумала про это. Она вспомнила, что один измногихее
дядей, дядя Чак, раньше ходилнаборцовскиематчивВичите,атакже
смотрел их по телевизору.