«Действительно, мир тесен, подумал я, неожиданно встретить в такой глуши фотографии блистательного Питера Флеминга».
Мои размышления прервал обиженный голос Вэла:
Генриетта планирует здесь появиться? Мы сегодня обедать будем? Ох уж эти женщины!
Не успел он произнести эти слова, как двустворчатые двери с треском распахнулись, словно от ноги ковбоя в техасском салуне, и в горницу въехал мини-электрокар желтого цвета. Я уже не удивился, когда увидел за рулем шимпанзе в белом чепце и переднике, с пристегнутым на груди бейджиком «Генриетта». Официантка лихо затормозила перед столом и нажала на расположенный справа от руля рычаг, тут же с тихим жужжанием заработал подъемник, и по полозьям плавно и торжественно поднялся поднос с глиняными горшками. После еще одного нажатия он мягко опустился на столешницу.
Генриетта вылезла из кара, сделала галантный книксен и, достав из багажника приборы, положила перед каждым из нас по большой деревянной ложке, кружке и белой салфетке. При этом она очень старалась, поджимая нижнюю губу и хмуря лоб, как прилежная ученица. Генриетта по очереди подала с подноса два больших глиняных горшка: первый был с надписью «Суп», а второй «Каша». Последним был поставлен кувшин вина. К этому музейному бизнес-ланчу прилагался круглый ржаной хлеб и деревянная чашечка с солью и перцем. На этом подача пищи закончилась, официантка приветливо ощерилась гостям, затем что-то гортанно рыкнула, очевидно, пожелала приятного аппетита и, сев за руль, дала задний ход, и укатила. Двери за обворожительной шимпанзе с треском открылись и закрылись.
Официант-шимпанзе на электрокаре! Да это настоящая революция в общественном питании! Чаевые ей бананами давать? спросил Чак.
Действительно, цирк! заметил Дэвид
Давайте лучше отведаем графской кухни, предложил Вэл, кстати, а где тарелки?
Все дружно посмотрели на стол, на который Генриетта поставила два больших горшка с едой и деревянные ложки размером с половник, но ни одной тарелки она нам не выдала, то ли по забывчивости, то ли по шимпанзинской вредности.
Ох уж эти женщины! Забыла нам Генриетта посуду выдать, покачав головой, резюмировал Дэвид.
Двери-распашонки вновь открылись, и перед нами появился граф Виктор Труа.
Уважаемые гости! Довожу до вашего сведения, что у нас в «Паноптикуме» принято кушать из горшка по очереди, зачерпывая пищу деревянными ложками против часовой стрелки, сообщил он невозмутимым голосом. Сей обычай пришел из глубины веков, когда люди садились за стол и вкушали пищу, данную Господом, из единой посуды. Насыщались они, при этом чувствуя локоть ближнего своего, и оттого становились едины силой и духом. При этом поданные блюда употребляются в строгой очередности: суп, каша и вино. Также обращаю ваше внимание на фартуки, он указал на вешалку, попрошу их надеть, чтобы вы не испачкались во время трапезы, ибо таковы правила нашего музея.
Вот так, еще до начала обеда у нас появилась пища для размышлений, чем мы и занялись, с удивлением вытаращившись на чудаковатого графа.
Хлеб у нас ломают руками, вино пьют из кружек, объяснил он, есть ли у вас вопросы, пожелания?
А почему обязательно кушать против часовой стрелки? полюбопытствовал Дэвид.
И когда отремонтируют машину? уточнил практичный Чак.
Кто изображен на фотографиях? Ваш отец и дед? неожиданно для самого себя спросил я.
По непроницаемому до этого лицу Виктора пробежала легкая волна недовольства, но тут же скрылась под буклями парика. Возможно, мой вопрос всколыхнул какие-то неприятные воспоминания.
Кушаем мы против часовой стрелки, чтобы оставаться в гармонии с нашей матушкой-землей, которая, если вы не забыли, вращается против часовой стрелки. Как только ваш автомобиль отремонтируют, то вас сразу информируют. На фотографиях присутствуют мой дед, отец и ваш покорный слуга, ответствовал граф. Вы не отвлекайтесь на суету и кушайте на здоровье, месье. Похлебка и каша пища наша.
Хозяин оглядел фотографии, словно проверял, не пропала ли со стены какая-нибудь семейная реликвия, и вышел.
Граф ненормальный! поставил диагноз Вэл. Нам надо побыстрее валить отсюда, тут явно какая-то секта базируется. Одно слово паноптикум.
Чак открыл горшок с первым блюдом, и по горнице распространился приятный запах. Мы с аппетитом по очереди заработали ложками против часовой стрелки. Суп оказался капустным и наваристым с большими кусками мяса.
Послушайте, я понимаю, что всё это чушь! Я имею в виду чувство локтя и вращение Земли, но так действительно вкуснее, облизывая ложку, сказал Вэл. Но у меня к вам вопрос на засыпку, какая собака узнает, что мы соблюдаем их идиотские правила? Ну-ка сейчас проверим, с этими словами он зачерпнул ложкой похлебку вне очереди.
Собака действительно осталась в неведении, но непонятно, как узнала очаровательная Генриетта, спустя несколько мгновений залихватски въехавшая на каре в столовую. Официантка лихо тормознула и, подскочив к Вэлу, вытащила деревянную ложку из кармана передника и въехала ею непослушному едоку точно по лбу. Затем она осклабилась, то бишь улыбнулась, сделала изящный книксен и укатила на каре. Все в изумлении сидели с открытыми ртами, забыв о необходимости жевать, и смотрели на Вэла, ошалевшего от воспитательных методов шимпанзе. Глядя на потиравшего красный лоб друга, мы закатились в припадочном хохоте, настолько нелепо и смешно выглядело всё произошедшее.
Стерва, скотина, животное, тварь, хулиганка, официантка сумасшедшая! Придушу! Я в суд подам на этот паноптикум! вопил возмущенный Вэл. Налицо посягательство на жизнь и здоровье человека!
Не налицо, а на лице, сказал Дэвид, указывая на его покрасневший лоб, и мы схватились за животы из-за второй волны смеха.
Как только все успокоились, Чак сказал:
Ладно, давайте заканчивать обедать и пойдем, разберемся, куда же мы всё-таки попали, и что за чудаки здесь обитают..
Остаток трапезы все провели молча, только Вэл периодически продолжал возмущаться и ругаться. На второе мы отведали вкусную кашу из бобов со специями, но когда очередь дошла до напитка, нас ждал новый сюрприз.
Дэвид налил красное вино в массивные деревянные кружки по самую кромку, и Чак предложил выпить за нас:
Ну, господа! За нашу дружбу!
В ту же секунду Вэл завопил:
У меня кружка дырявая!
И у меня! И у меня! закричали все разом.
Действительно, оказалось, что из днища посудины сочилась игольчатой струйкой жидкость, поэтому, не сговариваясь, мы залпом осушили кружки и с удивлением уставились друг на друга.
Всё веселей, веселей и веселей! запел Вэл. Сектанты кулинарные, гурманы ненормальные, морды обезьяньи. Вот сволочи, издеваются над людьми честными и порядочными, изливал он свой гнев. Додуматься дырок насверлить в кружках. А?! Это у них что символизирует? Это у них означает, что пить надо быстро, чтобы вино не прокисло? Куда мы, вообще, попали? Попугай обзывается, обезьяна дерется, шут хам, из кружек вино льется, Слава Богу, что на фартуки. Дурдом устроили!
Я понял! Вино тоже надо пить из общей посуды, догадался Чак.
А давайте же выпьем еще этого замечательного напитка. Он мне очень понравился, предложил я и, взяв кувшин, сделал большой глоток, после чего передал его Чаку, пьем, господа, по очереди, против часовой стрелки, чтобы ощущать единство и локоть товарища своего.
Друг рассмеялся, принял у меня сосуд и провозгласил:
За гармонию и единство с Землей нашей матушкой!
Дэвид, получив кувшин от Чака, сказал:
За графа Виктора Труа, господа!
За чертовку Генриетту! произнес отходчивый Вэл.
Давайте заканчивать, предложил посерьезневший Чак, попили-поели, пора и честь знать.