Богиня, нимфа, Афродита, взошедшая на брег земной из пены пивной! с восторгом, нараспев продекламировал Вэл.
Придур-р-рок, придур-р-рок, приду-у-у-р-р-р-о-о-ок! прервал его хриплый похабный голос попугая.
Наглец глянул Вэлу прямо в глаза и закрепил материал.
Придур-рок! Придур-рок! Приду-у-у-р-р-о-ок!
Тут же из-за стойки выскочил знакомый шут и с явным удовольствием заорал:
Вэл придурок, у него между ног окурок! Вэл мартышка, у него между ног кочерыжка! Вэл обалдуй, у него между
Дурак не успел договорить очередную скабрезность, так как мокрая тряпка, запущенная барменшей, прилетела ему точно в физиономию.
Марио, прекрати хулиганить! сказала девушка, покраснев. Пошляк! Извините, пожалуйста, он сегодня вконец распоясался, обратилась она к нам.
Шут с гордо поднятой головой произнес надменным голосом:
С прискорбием вынужден вам сообщить, мадмуазель Вероника, что наши отношения с сего мига закончены. Я объявляю размолвку! Свадьбы категорически не будет! И вообще мне некогда, и я пошел играть в карты к Джеку с Генриеттой.
После эмоционального заявления он, гордо звеня колокольчиками, покинул зал.
Пьеро, извинись перед гостями, а то пива не получишь! приказала девушка.
Гости-гости, жрите кости! прокрякал, резко подобревший Пьеро и, засунув несколько раз свой клюв-закорючку в пенящийся напиток, демонстративно отвернулся смотреть футбол.
Погоди, курица, поиздеваешься! Я тебя ощиплю и суп сварю, прошипел Вэл.
Спиной к нам на высоких стульях перед баром сидели два коренастых карлика в спортивных куртках с надписью «Зидан». На головах у обоих были напялены шляпы в цвета французского флага, а на ногах красные кроссовки с тремя белыми полосками наискосок. Один из посетителей курил, а другой листал журнал «France Football». На стойке перед каждым стояло по весьма любопытному аппарату высотой метра полтора. Конструкция была проста: сверху на хромированную трубу крепились две стеклянные емкости. Одна была заполнена белыми шариками, а вторая золотистой жидкостью. От первой спиралью опускался узкий металлический желоб, заканчивающийся на уровне головы посетителя, от второй также витками вниз шла стеклянная трубка.
В этот момент правая шляпа кивнула, и Афродита нажала на красную кнопку аппарата, в тот же миг из емкости по спирали помчалась золотистая жидкость, прыснувшая прямо в подставленный бокал. Клиент опрокинул его в рот и довольно крякнул, барменша ткнула пальцем на желтую кнопку, после чего по хромированному желобу витками покатился белый шарик. Шляпа ловко поймала закуску ртом и с аппетитом захрумкала.
Автопоилка и автокормушка, констатировал Чак.
Неожиданно правый выпивоха резко повернулся на вращающемся стуле в нашу сторону, и опа-на! Смеяться будем до утра! На нас смотрел шимпанзе, державший в лапе самокрутку. Оглядев всех шальным взглядом, животное, затянувшись, пыхнуло и выпустило в нашу сторону большое кольцо дыма. Через мгновение до нас дошел терпкий запах марихуаны. Обезьяна смачно отрыгнула, мрачно осклабилась и показала нам средний палец правой лапы? Руки? Затем скотина с хулиганской бравадой сплюнула на пушистый ковер и, отвернувшись от нас, продолжила смотреть футбол.
Вам налево, господа! сказал Виктор и распахнул перед нами двустворчатую дверь-распашонку. Не обращайте на Барни внимания, поскольку он второй день пребывает в депрессии, так как Генриетта ушла к Джеку, вот он и беснуется, а на самом деле добрейшей души шимпанзе. Сейчас мы вас накормим, а потом, пока ремонтируется машина, предлагаю вам посетить наш замечательный «Паноптикум прошлого». Я на время покину вас, а кушать вам подадут с минуты на минуту. Располагайтесь.
Глава 9. Музейный бизнес-ланч, или шимпанзе на каре
Не успев толком отойти от встречи с курящей быдловатой обезьяной, все вошли в деревенскую горницу, полностью отделанную потемневшим от времени деревом. В середине помещения стоял длинный массивный стол с широкими отполированными задами гостей лавками, на которых мы молча и устроились, переваривая увиденное.
Мне этот цирк померещился, или мы попали в психушку? наконец, спросил Дэвид и зажмурился. Кстати, вы обратили внимание, что одна обезьяна журнал читала?
Читала?! Ну ты и придумал! Да, она просто картинки смотрела! И вообще чего ты паришься? спросил Чак. Каждый с ума сходит, насколько ему позволяют финансы, так и тут, пожалуйста, любые фантазии за свои деньги. Сейчас пообедаем, нам сделают машину, и мы свалим отсюда навсегда. «Adios, аmigos», как сказал друг Вэла шут Марио. Прощайте, обкуренные шимпанзе и хамский шут с похабником-попугаем!
Эх, Афродиту бы с собой забрать! Небесной красоты создание, вспомнил о рыжеволосой Вэл. Ладно, где обещанный обед?
Решив более внимательно изучить обстановку, я прошелся по просторной горнице. На стенах в деревянных рамках висело множество фотографий разных размеров, одни были совсем старые, пожелтевшие, другие новые цветные. Среди этого пестрого разнообразия выделялась среднего размера картина с изображением рыжеволосой дамы в красивом старинном платье и элегантной шляпке. Грудь красавицы украшало дорогое колье с драгоценными каменьями, стоившее целое состояние. Женщина на картине поразила меня почти фотографическим сходством с рыжей барменшей, несомненно, это была ее мать. Да нет, никакая не мать, это бабушка или прабабушка, портрету-то, судя по фасону платья, более ста лет. Далее я стал рассматривать фотографии, где были запечатлены многие известные люди: политики, бизнесмены, актеры, спортсмены, и почти на всех снимках рядом со сливками общества находился граф Труа.
В этот момент раздались шаги, двустворчатая дверь в горницу отворилась, и появился хозяин.
Господа, сейчас вам подадут ранний обед, как это было принято в старину. Туалетная комната находится здесь, сообщил он и указал на дверь справа от входа. Вас будет обслуживать Генриетта.
Когда Виктор внимательно нас оглядывал, я встретился с его взглядом, пристальным и изучающим, словно он хотел прочитать мои мысли. Так больше ничего и не сказав, граф учтиво кивнул и вышел.
Еще раз осмотрев фотографии, я попытался понять, что за человек этот Труа, на равных общающийся с людьми высокого полёта. Снимки были сделаны на официальных приемах, на отдыхе, на яхте, в шезлонгах у моря, на поле для гольфа. Стоп, но это же не Виктор, а его родственник. Ну, конечно! Я хлопнул себя по лбу. Конечно, это его отец. А здесь, похоже, его дед. На пожелтевших старых фото граф точно не мог оказаться, поскольку на вид ему сейчас сорок пять пятьдесят лет, но как же они похожи друг на друга, просто не отличишь!
Ты чего себя по башке бьешь? поинтересовался Вэл. Думаешь, твой мозг завис, и тебе этот зоопарк мерещится? Тогда это групповой глюк. Ну и где обещанный обед? спросил он и облизнулся.
Мой взгляд остановился на трех фотографиях, висевших особняком у окна. На первом пожелтевшем снимке рядом с дедом Виктора Труа стоял молодой юноша в черном костюме, шляпе, белой рубашке и галстуке. Взгляд у него был цепкий, уверенный, губы плотно сжаты, лет сто назад он сошел бы за молодого американского гангстера. Этот же человек в более зрелом возрасте присутствовал и на втором фото, где стоял рядом с отцом Виктора Труа. Черные волосы незнакомца были зачесаны назад. Они оба держали в руках теннисные ракетки и приветливо улыбались. От этих людей исходила уверенность, сила и финансовое благополучие. На третьем цветном снимке был изображен уже сам Виктор и седой пожилой джентльмен в смокинге и галстуке-бабочке со снисходительным взглядом человека, повидавшего многое на своем веку. Я сразу же узнал своего хорошего знакомого Питера Флеминга воротилу финансового и криминального мира Парижа.