Странно все это было Настя выдохнула в потолок синеватый дым. Эти удочки, болотные сапоги, бушлат Его словно заговорили В конце концов, я не выдержала, и когда он в очередной раз поперся на озеро, я собрала вещи и ушла.
Настя замолчала, прислушиваясь к шуму, доносившемуся из коридора.
Как надрывается Голосит прямо-таки Сантехника что ли вызови, она зевнула, выскользнула из-под пледа, зашуршала в сумраке, одеваясь.
У порога Настя обиженно выкрикнула:
Можете меня не провожать, Грибоедов!
Отлично пробормотал я, балансируя между бытием и забытьем. Но вот артиллерийской шрапнелью грохнула дверь и я, не удержавшись на невидимом канате, стал проваливаться в черную воронку
Я услышал громкий, требовательный шепоток. Кто-то подкрадывался ко мне. «Наверное, Настя вернулась» с досадой подумал я и с трудом разлепил глаза. Это была не Настя. Надо мной стояла, покачиваясь, высокая, как каланча, и очень худая незнакомка. Стало не по себе; я почувствовал, как стынет затылок.
Рассвет уже обжился в комнате, наполнив ее вещами и мебелью. Но лица незнакомки невозможно было разглядеть. Вся девушка была окутана струящейся сиреневой дымкой. Девушка пошатывалась и шептала что-то неразборчивое, то ли жалуясь, то ли рассказывая запутанную историю И вдруг она стала заваливаться, падать на меня, издавая клокочущие, гортанные звуки. Я вскрикнул и приподнялся с дивана, окончательно пробудившись. Девушка тут же исчезла, растаяла в воздухе.
Огляделся. Было раннее, водянистое утро. Сердце пыталось выпрыгнуть из груди. И где-то очень далеко, за тысячи километров от меня, насмешливо клокотал У.
6
В десять утра, прервав мои мучительные размышления над романом, в квартиру завалился сантехник с черным потертым дипломатом. Не разуваясь и разнося повсюду запах перегара, он протопал в туалет и радостно спросил:
Ну и что у нас здесь?
Аккуратные черные усики придавали Василию сходство с известным голливудским актером. Мне чем-то сразу стал неприятен этот молодой мужчина с добродушным щенячьим взглядом. И дело было не столько в его приподнятом состоянии. Не так уж он был и пьян, чтобы встревожить, или вызвать к себе отвращение. Причина заключалась в чем-то другом. Так или иначе, мне захотелось поскорее от него избавиться. А тот, судя по всему, никуда не торопился.
Между прочим, до Вас в этой квартире обитала одна молодая особа, сняв крышку бачка, Василий осторожно прислонил ее к стене. После этого он извлек из дипломата разводной ключ и стал что-то подкручивать внутри бачка. Девушка была похожа на баскетболистку и тоже жаловалась на унитаз. Она говорила, что этот шум по-настоящему ее пугал
Так что же там не так? довольно грубо перебил я Василия и демонстративно зевнул.
Между прочим, барышня эта была совсем не баскетболистка, продолжил Василий, совершенно не обращая на мои слова внимания. Она обучала студентов русской литературе и даже защитила диссертацию. Какие-то там тенденции в творчестве Ахматовой Вы читали Ахматову?
Не помню, прислонившись к дверному косяку, процедил я. От сантехника исходила непонятная угроза. « Но этот парень даже мухи не сможет обидеть!» мысленно уверял я себя, глядя на сгорбленную спину Василия. Я был сбит с толку: чем же он мне так насолил?
Невыразимым горем звучала музыка в саду, певучим голосом продекламировал Василий. Невыразимое горе обернувшись и блаженно зажмурившись, повторил он. Вздохнул и опять погрузился в недра бачка. Да Такое не выдумаешь. Такое прокачивают через сердечный клапан и пишут собственной кровью.
Может быть, хватит на сегодня лирических отступлений? с глухим раздражением потребовал я. Но сантехник опять меня не услышал.
А я ведь тоже балуюсь стихами, Василий улыбнулся и подмигнул мне, как заговорщик заговорщику.
Внутри меня что-то оборвалось, и в голове зашумело, заклокотало.
Иногда, знаете ли, нахлынет продолжал Василий. Вот, например Кап, кап тяжкий удар. Рвет кран жизнь, словно нить
Что, в конце концов, произошло? почти прокричал я.
Василий вытаращился на меня, хлопая длинными ресницами и подергивая черными усиками.
С кем? С барышней что ли? недоуменно переспросил он.
Да причем здесь барышня! меня передернуло. Что случилось с этим ну как его и тут я запнулся, стушевался, внезапно забыв, как называется то, что налаживал Василий. Такое со мной иногда случается, когда эмоции захлестывают. Впрочем, что греха таить, такое бывает и в спокойном, нормальном, так сказать, состоянии. Просто слово Заурядное слово. Не имя актера, или название диковинного напитка, а вербальный ярлык обезличенной вещи вдруг вылетает из головы. Может быть, и писать то я начал только из-за того, чтобы преодолеть эти странные приступы забывчивости.
Василий, сжав в руке разводной ключ, боязливо уставился на меня, как на придурка, от которого можно ожидать всего.
Ну, этот как его мистер брякнул я и окончательно смутился, побагровел.
Мистер? Какой еще такой мистер? лицо Василия поглупело, вытянулось.
Да не мистер черт его возьми а этот я отчаянным кивком указал на У.
А-а, Вы об этом! Так бы сразу и сказали Василий, облегченно выдохнув, заулыбался; усики растянулись в тонкую черную черточку. Это клапан полетел. Я, конечно, его подогнул, приладил. Но долго он не протянет, констатировал Василий, убирая разводной ключ, кусачки, синюю изоленту, отвертку в дипломат. Лучше купить новый. Хотя Василий задумчиво смолк, барабаня тонкими пальцами по вдавленной крышке дипломата.
Что, значит, хотя? я насторожился.
Василий загадочно усмехнулся, глядя в пол.
Новый клапан окажется ничем не лучше старого. Эти клапана, будь они неладны, одноразовые, как шприцы, презервативы и наша жизнь.
И что же теперь мне прикажете делать? растерянно спросил я, семеня вслед за Василием по коридору.
Менять всю систему не оборачиваясь, бросил Василий. Купите что-нибудь импортное. Советую Испанию. У них и слив приличный, и все остальное сделано как у людей.
Надо подумать сказал я, хмуро глядя на Василия. Он застыл на пороге.
Ну-ну, думайте. Только не очень долго. Та барышня тоже все думала, с хозяйкой советовалась, а потом раз и сгинула С Вас Василий назвал причитающуюся ему сумму, пнув коленкой дипломат, который тихо звякнул.
Расплатившись, я захлопнул дверь. Хотелось кричать. Рвать на себе волосы. Биться головой о стену. Я вдруг отчетливо понял, что ничем не отличаюсь от водопроводчика. Он это я. Моя копия. Отражение мое. А я это он.
Слишком много вокруг развелось гениев. Слишком многие метят на место творца. Желая, хоть чем-то отличаться друг от друга, хотя бы оброненной в мир стихотворной строкой, люди достигают прямо противоположного эффекта: они становятся клоунами клонами.
Я всего лишь один из многих и навсегда останусь одним из многих, человеком из толпы. Я никогда не стану успешным. Всю жизнь буду завидовать этим инопланетянам, но никогда таковым не стану. И мне остается только одно: графоманить, мучиться, маньячить над словом. А у них, успешных есть все остальное: целый мир.
«Господи! Что я творю? в отчаянье думал я и со сцепленными за спиной руками метался по комнате, как зэк по камере. Мне скоро тридцать шесть, а я занимаюсь, черт знает чем. Ведь этот роман, будь он проклят, никому не нужен. Даже мне он не нужен!»
Я бросился к столу, пытался забыться, но, конечно, не смог выдавить из себя ни строчки. Хотя в квартире стало тихо-тихо. Проклятый водопроводчик
И только когда, оправдывая неутешительный прогноз Василия, проснулся, прочистил горло, запыхтел, заголосил У, я встряхнулся, пришел в себя, воспрянул духом.
Ничего Ни все еще потеряно. Я еще заявлю о себе. Вот только бы утихомирить этого бормотуна из уборной