Я заказала ростбиф и бисквит с хересом. Но я не опьянела.
Когда все это закончится, я свожу вас куда-нибудь отпраздновать, сказала Джин и тут же об этом пожалела.
Кто знает, как скоро и чем именно все это закончится и будет ли в итоге повод праздновать. Не стоит давать ребенку обещания, которые, возможно, придется нарушить. Дети ничего не забывают.
Тут где-то неподалеку папин магазин, пришла ей на помощь миссис Тилбери. Она сделала неопределенный жест куда-то налево. Может быть, если будем успевать, забежим к нему, вот он удивится.
А можно? взмолилась Маргарет. А вы видели папин магазин? спросила она Джин.
Вообще-то да.
Там в витрине есть кольцо, которое стоит четыреста фунтов.
О господи. Надеюсь, он его хорошенько запирает.
Они уже дошли до Агар-стрит и по невысоким каменным ступенькам стали подниматься к деревянной двери без таблички. Снаружи здание было похоже скорее на посольство или издательство, но внутри выложенного мрамором вестибюля стоял недвусмысленный едкий запах дезинфицирующего средства, типичный для всех больниц, в которых довелось бывать Джин.
Указатель направлял посетителей в процедурную, кабинеты патологии и рентгена, в комнату ожидания. Уборщица небыстро продвигалась вниз по широкой лестнице, погружая веревочную швабру в жестяное ведро с дезинфицирующим раствором и ввинчивала ее в каждый уголок, а уж потом дважды протирала каждую ступеньку. В ее ритмичных движениях и лязге, шлепанье и поскрипывании швабры и ведра было что-то почти гипнотическое. По обеим сторонам коридора то и дело открывались и закрывались со слабым хлопком вращающиеся двери: медсестры и санитары входили и выходили, двигаясь в своих туфлях на мягкой подошве тихо, но с сознанием важности и неотложности. Пациенты, в том числе Джин со спутницами, ходили не так уверенно.
За столом регистратуры сидели две женщины. Они негромко переговаривались и расставляли карточки. Разговор продолжался, пока не достиг естественной паузы идеально рассчитанный интервал, призванный обозначить, что они обслуживают население на собственных условиях, и только тогда они удостоили посетителей вниманием.
Мы к доктору Сидни Ллойд-Джонсу, обуздывая раздражение, сказала Джин.
Услышав это имя, привратницы мгновенно обрели почтительность.
Конечно-конечно, вы ведь мисс Суинни? Он передал, чтобы вы проходили прямо к нему в кабинет, это в конце коридора.
Нас ожидают, прошептала Джин миссис Тилбери. Это хорошее начало.
Доктор Ллойд-Джонс был высоким чопорным мужчиной под шестьдесят, с непослушной шевелюрой и в заляпанных очках, поверх которых он, моргая, смотрел как будто ослепленный материализовавшимся перед ним воплощением партеногенеза человеческой особи женского пола. Он пожал руки всем, включая Маргарет, и призвал из соседнего кабинета коллегу, чтобы тот оценил сходство между матерью и дочерью.
Это доктор Бамбер из отделения патологии, сказал Ллойд-Джонс, пока все пятеро неловко топтались у него в кабинете, будто на фуршете в ожидании напитков. Он будет анализировать пробы крови. Он в этой области большой авторитет, поэтому результатам можно доверять абсолютно. Он обернулся к доктору Бамберу. Хорошее начало, вам не кажется?
Лучше не бывает.
Они широко улыбнулись друг другу, а потом миссис Тилбери. У Джин было такое чувство, будто они уже точат скальпели, чтобы разрезать ее на микропрепараты.
Наверное, вам будет приятно для разнообразия никого не спасать, заметила она.
Да, так гораздо веселее, согласился доктор Бамбер. Он был моложе своего коллеги, ниже и обаятельнее. Мы, конечно, очень взволнованы. Такая возможность нечасто выпадает. Мы очень вам благодарны за то, что вы отдаете себя в наши руки.
Джин украдкой взглянула на его руки, не запятнанные физическим трудом и почти не по-мужски гладкие.
Будьте добры, сказал доктор Ллойд-Джонс, отведите мать и дочь в процедурную на анализ крови и ответьте на все их вопросы. А я пока переговорю с мисс Суинни.
Как только они остались одни, Джин сказала:
Сколько еще людей будет вовлечено в эти исследования? Я волнуюсь, как бы эта история куда-нибудь не просочилась.
О, об этом можете не беспокоиться, был ответ. Все абсолютно конфиденциально. То есть медицинские данные пациентов и так конфиденциальны, но в нашем случае я буду держать их под замком. Пациенты будут обозначены как Мать А и Дочь. Медсестры только берут кровь они понятия не имеют для чего. Все исследования будет проводить лично доктор Бамбер.
Вы только не подумайте, что я вам не доверяю, сказала Джин. Просто для нас это важная история.
Возможно, и для нас тоже.
Я не переживу, если какая-нибудь ежедневная газета что-нибудь пронюхает раньше времени.
Безусловно. Должен признаться, что, когда мы впервые про это заговорили, у меня были некоторые опасения. Но миссис Тилбери кажется вполне разумной женщиной, а ее случай достаточно убедительный.
Я все еще пытаюсь разобраться, сказала Джин. Мой первый порыв был ей поверить. А второй не доверять собственным порывам.
Если результаты анализов докажут обратное, вы очень расстроитесь?
Да. Я, наверное, принимаю эту историю слишком близко к сердцу. Но Гретхен будет еще тяжелее. То есть миссис Тилбери.
Да, непонятно, какой у нее может быть мотив. Вы предлагали ей деньги?
Ни пенни.
А может, ей важна истина? Как нам с вами? Надеюсь, разочарование будет не слишком сильным.
Вы не верите, что она окажется права?
С учетом теории вероятности не должна. Но все же не будем делать преждевременных выводов.
На столе доктора Ллойд-Джонса зазвонил телефон. Он снял трубку и минуту слушал молча. До Джин доносилось бормотание мужского голоса на другом конце провода.
Да, так и сделаю, сказал он и повесил трубку.
Это доктор Бамбер. Он хочет минутку-другую поговорить с матерью наедине. Вы не могли бы сходить отвлечь девочку?
С удовольствием, ответила Джин.
Очень рад наконец познакомиться с вами лично, мисс Суинни. Пусть всех причастных ожидает не хотелось бы говорить положительный, поэтому давайте просто скажем интересный исход дела. Он протянул через стол руку, и она позволила ему дернуть себя за кисть.
Маргарет сидела на жестком деревянном стуле перед дверью процедурной. Она болтала ногами и читала брошюру о курении, озаглавленную Приключения семьи Мудрых. К сгибу локтя был хирургической клейкой лентой прилеплен кусочек ваты. При виде ее белых гольфов, перепачканных синим в тех местах, где они соприкасались с сандалиями, у Джин кольнуло сердце. Она вспомнила, как ее мать по воскресеньям каждый вечер доставала ящик со щетками и баночки обувной мази, чтобы почистить их с Дорри школьные туфли, и на мгновение почувствовала сожаление, что саму ее никогда не призовут отправлять этот торжественный ритуал.
Я думала, это комиксы, сказала Маргарет, откладывая брошюру, а это не комиксы.
Если хочешь комиксы, можем пойти поискать газетный киоск, предложила Джин. На Стрэнде они проходили мимо какого-то киоска.
Почему люди курят? спросила Маргарет, когда они шли обратно по Агар-стрит. Как это на вкус?
Как ни странно, на вкус это так же, как на запах. Как горящие листья. Поначалу неприятно, немножко как будто пьешь чай без сахара, но ты не сдаешься, и через некоторое время вкус становится вполне. А потом ты уже не можешь перестать.
Я никогда не буду курить. А вы когда-нибудь ходили во сне? Я да.
Вроде бы нет. А куда ты ходила?
Просто в мамину комнату. Когда люди ходят во сне, их нельзя будить.
Да, я слышала.
Они могут умереть. А у вас есть домашние животные?
Нет. А у тебя?
Я очень-преочень хочу кролика. Или, может, котеночка. Но котята вырастают и попадают под машину.