Вот родинка, вот карие глазки, а вот и нос курносый
Она залилась звонким смехом, когда я губами поймал ее палец. Немного подурачившись у меня на руках, Алина попросилась на землю, и я, прокрутив ее по воздуху, плавно опустил на асфальт.
Подбоченившись, она прошлась по аллее и спросила:
А ты меня любишь?
Я тебя сильно люблю! Не задумываясь ответил я.
По-взрослому, как маму? Не успокаивалась Алина.
Здесь я запнулся от неожиданного вопроса, а она заявила:
А я тебе люблю по-настоящему!..
А по-настоящему, это как?
Алина крутанулась на носочках и подпрыгнув на месте ответила:
А так! Я просто люблю и все!..
Убедительно. Согласился я.
Я открыл рот, чтобы продолжить тему, но Алина взяла меня за руку и повела по аллее, напевая какую-то веселую песенку. Вскоре мы вернулись к тому месту, где совсем недавно встретились. В большой луже опять плавал кленовый лист. Он был гораздо меньше предыдущего, но его желтые края были круто изогнуты к верху и от этого он быстро передвигался по водяной глади под напором ветра.
Какой шустрый листочек?! Подметила Алина.
Я согласился с ней, а она продолжила:
Он ребенок, ему весело. Не надо его доставать пусть плавает
С минуту мы наблюдали за действиями листа, а потом обошли лужу и почему-то вместе посмотрели на красный куст у ствола старого дуба. Он тоже нас заметил и радостно закачал своими ветвями, сбрасывая с листьев серебристую влагу. Мы подошли ближе, а он встретил нас весенним пением птиц. Опять откуда-то взялась музыка и Алина, оставив мою руку, молча вошла в его заросли.
Я вдруг замер в оцепенении и не смог проронить не звука. Голова моя слегка закружилась, а сам я только смотрел на красные ветки кустарника, которые переливались под яркими лучами солнца.
Потом откуда не возьмись налетела туча, и пошел дождь. Куст потемнел и жалко опустил свои ветки к земле. Шум дождя заглушал звуки музыки и я, подняв воротник, поспешил покинуть сквер. Еще не осознав, что со мной произошло, я брел по мокрым аллеям сада.
У выхода, под декоративной аркой, что являлось достопримечательностью городского сада, я встретил человека, который шлепая ногами по лужам, подбежал к маленькому строению заброшенного кафе. Он как-то неуклюже и смешно стал прятаться от дождя под его небольшим и дырявым навесом. Дождь вымочил его насквозь, а он почему-то продолжал ходить у строения, не решаясь войти внутрь.
Я ухмыльнулся нерасторопности мужчины, а он вдруг произнес:
Она там!..
Кто? Спросил я и в промокшем мужчине узнал Петровича.
Она там, Витя! Продолжал он, заглядывая в мутное окно кафе.
Да, кто она? И откуда ты здесь взялся, Петрович?
Та самая незнакомка, это она, Витя!
Он подозвал меня к себе, и я заглянул в окно.
Видишь? Ты видишь ее? Спрашивал Петрович.
Ничего я не вижу, раздраженно ответил я и подошел к двери.
Я толкнул дверь, а из темноты донесся громкий звонок. Когда сигнал повторился, я открыл глаза и заметил, как совсем рядом, на тумбочке звонил старый стационарный телефон. Разрезая тишину своим металлическим звуком, он выдавал чье-то большое нетерпение.
Недовольный я взял трубку, а знакомый голос спросил:
Я, что тебя разбудил?
Да, нет, Петрович. Я только из библиотеки пришел
Я, Виктор Иванович, чего звоню-то. Я сейчас видел нашу незнакомку, ту самую, ну, ты меня понимаешь, рассказывал мне товарищ дрожащим голосом, так знай, она поехала к тебе.
Я вытер пот со лба и, тяжело вздохнув, спросил:
Петрович, с тобой все в порядке?
Ты, Витя, не ругайся, а лучше подойди к окну и посмотри.
Я громко зевнул, а Петрович почему-то положил трубку.
В комнате стало тихо, а я ухмыльнулся:
Надо же такому присниться. Все, как наяву
Я припомнил свидание с дочерью журналиста и произнес:
Если Он это Я, а Я Он, то получается, что Алина моя дочка.
Я недолго мучал себя размышлениями и уже вскоре поймал себя на мысли, что я просто хочу быть ее отцом.
А почему бы нет? Произнес я и встал с кровати. Только где она теперь эта милая девочка? Сейчас-то она, видел какая?.. Гордая, красивая и неприступная. Семнадцать лет, она уже девушка, Витя!..
Я закурил сигарету и подошел к окну. На небе, в темных дождевых облаках купалась луна, и время от времени освещала округлые края тяжелых туч. Ночной двор был пустынным. Город еще спал.
Ну, и где же твоя незнакомка, Петрович? Упрекнул я товарища, а за моей спиной тихо ответили:
Я здесь!..
Глава 6.
Я лежал в постели и не открывая глаз, замечал, как утро осторожно пробиралась ко мне в комнату. Закрытые веки не давали полной картины происходящего, но передо мной, как цветной калейдоскоп менялись разноцветные геометрические фигурки. То я увижу яркую картину из многоугольников, то замысловатый ажурный узор, а то он вдруг оживал и расплывался, превращаясь в пеструю цветную плазму. Я догадывался, что это были лучи солнца. Проникая через тонкую оконную занавеску, они выдавали мне это цветное шоу.
Когда на кухне старые часы с кукушкой прокуковали десять раз, я открыл глаза и осмотрел комнату. Я не ошибся, утро было солнечным и яркие лучи, без труда пробивая гардину, гуляли по стенам комнаты и отражались солнечными зайчиками на ее предметах.
Я улыбнулся утру и встал с постели. Настроение было хорошим, да и голова, на удивление, была легкой и светлой, хотя ночь для меня выдалась не совсем обычной. Я еще не успел разобраться, что со мной произошло, был ли это сон, видение или еще что Но главным для меня оставалась информация, полученная в эти ночные часы.
На моем рабочем столе лежала раскрытая рукопись моего романа, и я не мог пройти мимо. Я перелистал несколько последних страниц, а в двери вдруг кто-то постучал.
Для меня это показалось удивительным. Ну, во-первых, я никого не ждал, а, во-вторых, для оповещения у входа находился звонок. Я накинул халат и на всякий случай заглянул в дверной глазок.
Петрович?! Воскликнул я, когда на лестничной площадке подъезда, увидел своего товарища.
Что случилось, Паша? Удивленно спросил я его, а он, похлопав меня по плечу, быстро проскочил в комнату и сел на диван.
Тут такое дело, Виктор Иванович, интригующе начал он.
Вчера я видел нашу незнакомку. Ну, ту самую красавицу, которая ночью привезла тебя ко мне в крематорий
Я тоже ее видел, перебил я Петровича, и он спросил:
Ну, и как?
Что как? В двух словах не расскажешь, ответил я и предложил:
Кофе будешь?
С коньяком?
Петрович, побойся Бога! Утро на дворе с молоком хочешь?
Мы прошли на кухню, и я спросил:
А в котором часу ты ее видел?
Петрович задумался, а я продолжил:
Ты мне позвонил где-то в три часа ночи и позвонил почему-то на стационарный телефон.
Я? Удивился Петрович и соскочил с табуретки.
Я тебе не звонил, а городского номера я даже и не знаю.
Понятно, ответил я и, развивая мысль, продолжил, значит и у старого кафе, что перед входом в городской сквер, тебя тоже не было.
Как же не было, возмутился Петрович, там я ее и встретил.
Это уже интересно, заключил я и подошел к холодильнику.
Я достал начатую бутылку коньяка и поставил ее на стол.
Что, серьезный разговор предстоит? Спросил Петрович.
Я молча разлил спиртное по стопкам и предложил выпить.
Через пару минут я закурил и сказал:
Мы, Паша, с тобой давно серьезные люди, чтобы болтать о всякой чепухе. Может быть даже слишком серьезные. От этого, наверное, и не можем до сих пор разобраться во всем этом деле
Петрович молча согласился, а я продолжил:
Слишком много мистики крутиться возле нас, много невероятных приключений и событий происходит с нами. Ты не находишь?
Не слепой, коротко ответил Петрович.
Так вот, продолжал я, прежде чем я перейду к нашей главной теме, я хотел бы задать тебе несколько вопросов.
Петрович, как мне показалось, нисколько не удивился моему предложению, а, наоборот, поудобней расположившись на стуле, приготовился отвечать на мои вопросы.