Когда все было готово, я закурил и подошел к окну.
Вот и осень пришла, невесело произнес я, трогая через стекло, прилипший к нему лист клена.
Желтый, с коричневыми прожилками, он держался своими резными краями за мокрую поверхность. От ветра он потихоньку сползал вниз, приподнимая свои маленькие крылья. Падение ускорялось и казалось, что еще мгновение и он спорхнет с мокрого стекла.
Но проходило время, а он все еще сопротивлялся напору ветра, выжидая удобный момент для полета. Перед ним ветка рябины кокетливо размахивала своей красной кистью, а он, опасно отрывая свои края от стекла, приветствовал ее всем своим резным телом.
Я ухмыльнулся своим наблюдениям и спросил:
Ну, и чего ты медлишь, чего добиваешься? Лети!..
Я постучал ладонью по стеклу, подгоняя его к действию, а он сполз в угол окна и покраснел, стыдясь своей нерешительности.
Кисть рябины сводила его с ума и он, не выдержав напора страстей, оторвался от стекла и прилип к ее красным плодам.
Бесподобно! Воскликнул я, замечая, как ловко лист зацепился своим длинным хвостиком за гроздь красных ягод.
Великолепная картина! Полная идиллия. Восхищался я.
Ты добился своего. Молодец! Произнес я и запел:
«Кисть рябины, кисть рябины, все желанья исполнимы!»
* * *
Милая девочка, подумал я, рассматривая девушку, сидевшую напротив меня. И это предмет его обожания?.. С каким-то скептицизмом подметил я, замечая татуировку на ее маленькой ручке.
Две розы, два сердечка пронизанные стрелой и надпись каллиграфическим почерком «Out side», были изображены на ее теле.
Out side, произнес я и тут же стал переводить текст на русский язык, снаружи, вовне, извне, за пределами
Это настоящая или так, нарисованная? Как-то строго по-отцовски спросил я, сам удивляясь своей бесцеремонности.
Алина немного смутилась и опустила голову.
От ее напущенной важности вдруг ни осталось и следа, а я продолжал наступать, брезгливо посматривая на рисунок:
Отец, наверное, не одобрил бы такое художество
Она спрятала наколку под рукав блузки и тихо сказала:
У меня хороший папа. И если бы он не умер, он бы меня понял.
От этих слов у меня внутри что-то екнуло, сердце защемило, и я с умилением посмотрел на эту девочку. Что-то в ней было родное и близкое и я сразу простил ее гонор и наигранную высокомерность.
Твой отец тебя любит, сказал я и, поправив локоны на ее хрупких плечах, продолжил, вот его дневник. В нем много о тебе и для тебя. Почитай и может ты сможешь лучше понять своего отца.
Алина развернула тетрадь, а из нее выпал желтый и сухой лист клена, на котором были приклеены два маленьких сердечка.
Она улыбнулась и сказала:
Это мы с папой в роще гербарий собирали
Алина просматривала записи отца, а я находил на ее лице до боли знакомые мне сходства; родинка у края губы, ямочка на щеке и курносый нос. Мне было хорошо сидеть с ней рядом и находить в ней то, что хотелось увидеть. Я верил и молил Бога, чтобы у нее все сложилось в жизни, чтобы у нее все было хорошо. Мне хотело по-отцовски прижать ее к своей груди, но невидимая стена разделяла нас.
В зале кафе Алину то и дело отвлекали ее подруги, сидевшие за соседним столиком и я, замечая ее нервозность, закончил разговор.
Я дал ей свой номер телефона и на прощание сказал:
Бог даст еще увидимся, а дневник отца прочитай, будет о чем поговорить с ним при встрече
Это как? Испуганно спросила Алина.
А, так! Жизнь не заканчивается на земле!..
Она, конечно, не поняла значения моих слов и, пообещав мне обязательно позвонить, поспешила выйти из кафе.
Я сидел за столиком и размешивал ложечкой давно остывший кофе. Передо мной лежал желтый и сухой кленовый лист, выпавший из тетрадки журналиста. Я ухмыльнулся, припоминая тот далекий осенний день из жизни моего предшественника
На душе было светло и грустно, и я произнес:
Это, как тогда, помнишь, Витя?..
«Когда осень еще не наступила, а лето уже закончилось».
Встречи больше не будет! Невесело заключил я и, взяв со столика забытый Алиной лист, вышел из кафе.
На улице было людно, и я, щурясь от солнца, не сразу заметил компанию молодых людей на парковке, вблизи моего автомобиля. Они что-то активно обсуждали и громко смеялись, привлекая тем самым к себе внимание прохожих. Среди них я заметил Алину. Она как-то безучастно стояла в группе своих товарищей, прижимая к своей перламутровой куртке старенькую отцовскую тетрадку. Незамеченный я сел в машину, продолжая наблюдать за дочерью журналиста.
Я представил ее маленькой и перед глазами тут же появился замечательный ребенок девочка с милой улыбкой и чистым взглядом. Я вдруг услышал ее веселый лепет и заразительный смех, а внутренний голос мне подсказал, что ее первым словом было слово «папа».
Я закрыл глаза и на время представил себя ее отцом. Я вдруг заметил, как память услужливо вернула мне все лучшие моменты жизни рядом с этим дорогим мне человечком. Я не хотел покидать приятных воспоминаний, но в них бесцеремонно ворвалась кучка недобрых людей, которые забирали от меня любовь этой милой и дорогой мне девочки. Мне было обидно и невыносимо больно, мне даже захотелось плакать, когда среди них я увидел и Нину. Почему и за что она так обходилась с журналистом, который мне теперь был родным человеком.
Почему и за что она так?.. Произнес я и открыл глаза.
Что бы уйти от неприятных воспоминаний я посмотрел на Алину. Она по-прежнему безучастно стояла в кругу своих друзей и только изредка улыбалась громким шуткам веселой компании.
А она хорошенькая все при ней!.. Подрастет немного и станет наша Алина красивой девушкой, а впоследствии и женщиной. Вслух подметил я и, довольный своим заключением, улыбнулся.
Когда компания молодых людей медленно двинулась по аллеи, Алина задержалась и посмотрела в мою сторону. И хотя я прекрасно знал, что за тонированными стеклами меня не видно, я все равно откинулся на сидении, прячась от нее в салоне автомобиля.
Что за глупости? Упрекнул я себя и высунулся из укрытия.
Алины на месте уже не было, и я, недовольный, выругался:
Ну, ты, как мальчишка, чего прятался, чего испугался?..
Я сунул ключ в замок зажигания, а контрольная лампочка видеорегистратора подмигнула мне с панельки прибора. Ухмыльнувшись своей мысли, я прокрутил записи. Здесь была и веселая компания молодежи, и Алина крупным планом среди них.
Довольный находкой, я завел автомобиль и подумал:
Это хорошо! Дома просмотрю на компьютере
Я уже хотел тронуться с места, как вдруг дорогу мне перегородил белый лимузин с затемненными окнами. Из него долго никто не выходил, и я поторопил его, просигналив клаксоном. В машине проигнорировали мою просьбу, и я вышел из машины чтобы разобраться в сложившейся ситуации на месте. Я постучал в окошко водителя, а пассажирская дверь открылась и появился крепкий парень в черном костюме. Не обращая на меня никакого внимания, он молча открыл заднюю дверцу автомобиля, и я увидел красивую женщину в перламутровом плаще. Это была та самая незнакомка, которая совсем недавно махала мне рукой, когда я заметил ее из окна своей квартиры. Это была та женщина, в которую, как мальчишка влюбился Петрович, это она привезла тело моего предшественника Виктора в крематорий.
Я не поверил своим глазам и на мгновение оторопел, а незнакомка тем временем быстро вошла в здание кафе. Я уже собрался проследовать за ней, но парень в черном костюме стал у меня на пути.
Пять минут подождите, она сейчас к вам подойдет, произнес он и, открыв дверцу лимузина, любезно предложил мне присесть.
Я поблагодарил парня за приглашение и, поглядывая на дверь кафе, неизвестно почему, сел в машину. В просторном салоне лимузина, на кожаном диване, напротив меня сидела Алина. На ее коленях лежала развернутая тетрадь журналиста.