Работал Виталий Петрович в своем почтовом ящике неплохо, добросовестно все выполнял, но иногда срывался и нарушал режим. Поэтому его слегка придерживали. Прибавляли раз в пять лет десяточку, а ведущего инженера все никак не давали. После очередного опоздания и объяснительной он каждый раз думал, что надо бы поменять местечко работы и двинуть в какую-нибудь хлебную контору. Но Виталию Петровичу все время обещали привлекательные командировки в социалистические страны, и он никак не решался уходить. Да и работа была непыльная и нравилась Виталию Петровичу. Он даже сделал одно изобретение, правда, не совсем по профилю. Построило его предприятие новое здание, чудесную очень высокую железобетонную башню, и все туда перебрались из старого тесного. Все бы хорошо, да сильная неурядица вышла с входными дверями. Страшно они хлопали, так как были железными и очень увесистыми. Шум стоял целый день просто невообразимый. Бум-бум, бум-бум! И даже пошли трещины по бетону. Совершенно неожиданно надвинулась катастрофа, причем, как водится, откуда не ждешь. Если бы что с планом, справились бы, не впервой. А тут дверь! Бросили всех местных умельцев, слесарей и плотников, механиков и сварщиков. Никакого эффекта! Тогда и подал какой-то доброхот идею объявить конкурс на лучшее техническое решение дверного вопроса, очень трудного и больного. Объявили несколько премий.
Виталий Петрович сначала и знать про все это не хотел. А потом неожиданно увлекся и придумал очень оригинальное решение. Множество грузиков начинали двигаться при закрывании двери и в момент удара умудрялись ее непокорную придерживать. Некоторое время он был героем дня. Получил неплохое денежное вознаграждение, его отметили в приказе и вскоре забыли. Сам он относился к своему изобретению весьма иронически и говорил направо и налево, что с поганой дверцы хоть денег клок. Ветеранам труда это не нравилось, и они поджимали губы. Хорошо, до начальства не дошло это дерзкое высказывание.
Жизнь Виталия Петровича текла обычным странным потоком. Вскоре после женитьбы молодые вступили в кооператив и переехали из центра на окраину. Молодым всегда хочется жить отдельно. «Чудовищная глупость!» часто потом говаривал он. Микроскопические схватки с вещами перемежались с поиском своего места в новой квартире. Была спальня, где у него была кровать, составная часть спального гарнитура. Комната, где стоял телевизор и где его смотрели. Кухня, где он сиживал за небольшим столиком под уютной лампой и ел бесчисленное число раз. В старой квартире у него было свое место. Крохотная комнатушка, в ней стол, стул, диванчик да пара полок с книгами.
Потом родилась Олюшка, и у них стала жить теща, нянчиться с малышкой. Женщина милая и добрая, полюбившая его как родного. Стали наезжать родственники жены из деревни. Тоже добрые симпатичные люди. И они относились очень тепло к Виталию Петровичу. Он подолгу вел с ними разговоры о здоровье, жизни и хозяйстве. У него иногда чесались руки написать большое эпическое полотно. Он даже придумал ему название «Среди родственников жены». Виталий Петрович представлял себя сидящим в старинном черном кресле с высокой спинкой, а вокруг они. Но до красок дело так и не дошло. Лень, да и неуверен был в себе. Вдруг не хватит мастерства, сноровки? Дело-то ведь, если признаться, архитрудное. Трудней некуда!
И вечно эти проблемы с отпуском. Так двигаешься себе одним солдатским маршрутом: дом работа дом, ну бывают, конечно, небольшие отклонения, скажем, в гости, кино или там в магазин. Надо же иногда и обновку какую-нибудь купить. А отпуск себе потихоньку надвигается. И хотя здравниц становилось все больше и больше, а туристических маршрутов вообще не сосчитать, отпускная проблема не исчезает, а наоборот. В прошлом году съездили к морю и оставили там шестьсот рублей, что причинило Виталию Петровичу довольно сильную душевную боль. А жене все нипочем:
Надо менять обстановку! Необходимо переключение! Без отдыха нельзя!
«Действительно, нельзя, соглашается мысленно он. Но ведь и денег жаль» Приходится оформлять тещу сторожить детский сад. А на самом деле это он, Виталий Петрович, охраняет детское учреждение от посторонних и разных других непрошеных посетителей.
Сделай хоть что-нибудь для семьи! Организуй отдых! пилит его Евгения.
Дальше тянуть уже никак нельзя. Назревает конфликт в благородном семействе.
Ладно! Черт с вами! соглашается он и, только чтоб отстала, предлагает ехать в Прибалтику.
Приличные билеты умные люди выкупили заблаговременно. «Ладно, не сахарные! Всего-то одну ночь перекантоваться» решает он и, взвалив на себя неимоверный груз ответственности, покупает в общий вагон.
В вагоне. Телеграмма
Обдало вонью, испарениями человеческих давно немытых тел. Гомонят, переговариваются, создавая неумолчный шум-гам. Детки примостились на коленях у мамаш. Изредка заголосит какой-нибудь, а остальные уже настороже. И слезы наворачиваются за брата или сестру, готовы поддержать. Да вовремя подхватят на руки, подкинут, отвлекут, вот уже и исчезла страдальческая гримаса-напряжение.
Неуверенно двигается семейство Виталия Петровича по вагону. Забили уже все отсеки бывалые транзитники. Наконец в одном потеснились, подвинулись, и Евгении с Олюшкой удалось пристроиться на нижней полке. Сверху пьяный мужичок промычал что-то нечленораздельное. Догадался Виталий Петрович, что дан добрый совет не лопушить, а лезть по-быстрому на верхотуру, не то поздно будет. И еще понял, что мужичок о кошечке беспокоится, которую везет с собой до дому. Слабо мяукнула кошка и сразу же получила от сердобольной женщины снизу пакетик с кефиром, который стала энергично поедать, слегка размазывая его по полу. Сердобольная женщина, еще не старая, поделилась со всеми постельным бельем, которое ее сын с трудом достал в соседнем купейном вагоне, так как в общем оно было не положено. Пришепетывая и похохатывая, сын всем объяснил:
За соколадки! Обесял девцонкам!
Пойди, Леш, еще принеси! Видишь, маленький без белья! попросила его сердобольная женщина, показывая на крошечного соседского ребятеночка.
А мамаша маленького только робко в ответ:
Да ладно уж, как-нибудь одну ночь. Вы не беспокойтесь. Мы уж как-нибудь.
А куда идти-то надо? спросил отец маленького, пытаясь показать, что и он парень не промах.
«Такому не то что не дадут, а еще и отберут его же собственное белье», оценил муженька Виталий Петрович, покрываясь постепенно вагонной пылью, а точнее потом, на который стала оседать эта самая пыль. «Какой сразу же дискомфорт в организме» с тоской подумал он.
Ну ты, мать, даес! захохотал сын сердобольной женщины и пошел за бельем для маленького.
«А вот такому, который половину букв не выговаривает, дадут Потому что он веселый», продолжал анализировать Виталий Петрович. Пьяненький мужичок слез с верхотуры и всем объяснил, что он был на уборке урожая, пришла разнарядка на их автобазу, шофер он, а пришлось на тракторе, везет с собой котейку и, улыбнувшись, пошел перекурить. В это время появился босой человек с жуткой рожей, настолько протокольной, что ехать дальше уже совершенно было некуда. И отчаянно завоняв своими босыми ногами, молча, быстро взобрался на третью полку, предназначенную Виталию Петровичу. Перед тем, как отвернуться к стене, протокольная рожа оглядела всех алкогольно-чифирными глазами. «Никого не забуду» прочел по слогам Виталий Петрович татуировку на руке у этого вольноопределяющегося. «Это, братцы мои, натуральный зек. И татуировка не без смысла, умудренно покачал головой Виталий Петрович, прикидывая, где у того запрятано перо. Надо бы согнать наглеца. Как бы это сделать половчей?» Но тут появился перекуривший хозяин кошечки и без всяких предисловий, перемежая свою речь различными крепкими выражениями, заорал: