Выпейте чего-нибудь и согрейтесь! потребовал он.
Неужели она ему понравилась? Эта мысль оказалась не такой ужасной, как должна была быть, и Элли стало совестно. Но потом она почувствовала, как к ее коже прилипает мокрая и грязная одежда, и поняла, до чего она похожа на утонувшую крысу.
Этот мужчина встречается с супермоделями и богатыми наследницами женщинами стильными, грациозными и сексуальными. Элли никогда такой не была. А последние шесть часов она каталась на велосипеде по лондонскому Вест-Энду под дождем.
И мы займемся вашей ногой, прибавил он.
Что? тихо спросила она.
Ваша нога. Его шоколадно-карие глаза посмотрели на ее ногу. У вас идет кровь.
Элли взглянула вниз и увидела кровь, сочащуюся из раны на икре через разорванные легинсы. Должно быть, она поранила ногу во время стычки с невестой Доминика. Вернее, с его бывшей невестой.
Это пустяки, сказала она. Мне пора идти.
Но когда она повернулась, чтобы уйти, он снова заговорил:
Это не пустяки, а кровотечение. В рану может попасть инфекция. Вы никуда не пойдете, пока рана не будет обработана.
Мне нужно работать, прибавила она в отчаянии. Я не могу остаться.
Я оплачу ваше время, если проблема в деньгах. Я не хочу, чтобы на моей совести был травмированный велокурьер, а также кольцо в восемьдесят тысяч фунтов стерлингов.
Она услышала пряный аромат его одеколона и сладкий запах виски. Ее сердце забилось чаще.
Поддев ее подбородок костяшкой пальцев, он заставил Элли поднять глаза.
Подождите-ка минуту. Я знаю вас. Прищурившись, он вгляделся в ее лицо. Она принялась возиться со шлемом, который висел у нее на руке, стараясь его надеть.
Но было уже слишком поздно.
Моника? тихо спросил он.
У нее защипало глаза от слез.
Я не Моника. Моника умерла. Я ее дочь.
Котенок Элли? Он был ошеломлен.
Это прозвище он дал ей много лет назад. И она им так гордилась.
Элли тяжело дышала, изо всех сил сдерживая душащие рыдания. У нее больше нет сил, чтобы ему сопротивляться.
Дыши, Котенок Элли, пробормотал он.
Она вдохнула и почувствовала его запах.
Неудачный вечер?
Худший. Она едва не хохотнула от его жизнерадостного тона.
Мне знакомо это чувство. Он усмехнулся, и его лицо стало красивее.
Она растянула губы в улыбке, отодвигаясь от него, и подняла шлем, который с грохотом упал на пол.
Было приятно снова увидеться, Доминик, солгала она. А теперь мне в самом деле пора уходить.
Он преградил ей путь к двери:
Не уходи, Котенок Элли. Согрейся и промой рану. Мое предложение все еще в силе.
Она подняла голову и заставила себя встретиться с ним взглядом. Она не увидела в его глазах жалости или нетерпения. Он смотрел на нее оценивающе, словно пытался заглянуть ей в душу.
Я не могу остаться, ответила она дрожащим голосом.
Ей не хотелось чувствовать себя такой слабой и хрупкой. Она не желала демонстрировать ему свою уязвимость, потому что от этого она становилась еще более жалкой.
Ты можешь остаться. Он не сдвинулся с места. Как я уже сказал, я оплачу твое время, решительно прибавил он.
Не нужно мне платить. Сегодня у меня больше нет заказов. Я просто поеду домой на велосипеде. Ей надо торопиться, пока она не уступила глупому желанию остаться и позволить Доминику позаботиться о ней.
Кто бы мог подумать, что застенчивая дочь Моники станет женщиной такой же яркой и смелой, как Жанна дАрк?
Значит, сегодня у тебя больше нет работы? спросил Доминик.
Девушка нахмурилась, но, даже пойманная на лжи, смотрела на него в упор.
Нет, ответила она непримиримым и очаровательным тоном.
Он усмехнулся и оглядел ее стройное молодое тело, дрожащее от напряжения. Ее высокая упругая грудь, подчеркнутая мокрым велосипедным снаряжением, поднималась и опускалась от прерывистого дыхания. С влажными каштановыми волосами, собранными в короткий хвост, локонами, прилипшими к бледной, почти прозрачной коже щек, голубыми тенями под глазами и масляным пятном на подбородке, Элли должна была выглядеть неряхой. Но она казалась ему Орлеанской девой страстной и решительной.
И она совсем не была похожа на свою мать.
Моника Джонс была любовницей его отца в то короткое лето, когда отец общался с ними. Но сейчас напротив него стоит ее дочь, и ее большие простодушные глаза смотрят на него прямо и непреклонно.
В то лето она была ребенком, десяти одиннадцати лет. Доминик помнил, как она бегала за ним, словно любящий щенок. И защищала его от жестокого обращения со стороны отца. Она заступалась за него перед тем ублюдком, поэтому Доминик чувствовал странную связь с ней.
Элли была потрясающей, чистой и невинной, несмотря на свой потрепанный вид. Его удивило желание обхватить ее холодные щеки ладонями и согреть ненакрашенные губы поцелуем.
Странно, что он хочет такую бесхитростную девушку. Она напоминает сорванца, в ней нет ни гламура, ни очарования. Почему же его волнует, что она замерзла и промокла? Он не обязан о ней заботиться.
Вероятно, он просто шокирован тем, что снова увиделся с ней. Элли была полной противоположностью его невесты женщины, которую он только что изгнал из своей жизни. Она не избалована, а бесстрашна и горделива. Это наиболее правдоподобное объяснение тому, почему он испытал внезапное желание, которое вспыхнуло в ту минуту, когда она вошла в дом.
В конце концов, прошло уже больше месяца с тех пор, как он занимался любовью с женщиной. И значительно больше времени с тех пор, как он почувствовал желание, которое в нем пробуждала женщина одним своим видом.
Тогда я прикажу отвезти тебя и твой велосипед домой на такси. Но всему свое время, сказал Доминик. Он не позволит ей уехать до того, как выяснит, почему она так его заинтриговала. И он ни за что не позволит ей сегодня вечером уехать на велосипеде. На улице был практически ураган.
Элли вздрогнула. Вода капала с ее одежды у ее ног образовалась небольшая лужа.
На первом этаже есть ванная комната. Оботрись и переоденься. В комоде лежит одежда. А я пока поищу медикаменты для твоей ноги.
Сильнее покраснев, она выглядела настороженной и напряженной, как дикий котенок, который боится довериться человеку.
Это не обязательно делать, ответила она.
Я знаю. А теперь иди. Живо! Иначе ты зальешь водой весь коридор.
Глава 3
Я нашел, куда моя домработница кладет аптечку, объявил Доминик, входя в кабинет на первом этаже и ставя красную коробку на стол из красного дерева.
Элли сглотнула ком в горле. И обхватила руками живот, продолжая стоять у окна.
Ей было невдомек, как Доминику удалось выкачать весь кислород из комнаты, просто войдя в нее.
По крайней мере, теперь Элли тепло и сухо. К сожалению, приняв душ, она была вынуждена надеть широкие спортивные штаны и футболку, хранящую запах Доминика.
Он был босым и стоял, возвышаясь над ней. Брюки и белая рубашка идеального покроя подчеркивали его стройное, мускулистое тело.
Я вижу, ты нашла сухую одежду. Он разглядывал ее наряд так, что она почувствовала себя уличным мальчишкой перед королем.
От его пристального взгляда ее сердце едва не выскочило из груди.
Да, спасибо, сказала она.
Рана по-прежнему кровоточит?
От его резкого вопроса ее тело покрылось мурашками, несмотря на удобную хлопчатобумажную одежду.
По-моему, нет, ответила Элли. Я приняла душ и промыла рану. Я уверена, с ногой все в порядке.
Посмотрим, сказал он с сомнением, поманил ее пальцем и кивнул на большое кресло в углу комнаты. Сядь, чтобы я мог посмотреть.
Она хотела снова с ним спорить, потому что теперь ее тело покрылось еще большим количеством мурашек от мысли о том, что она подойдет к Доминику ближе. Но, видя его подрагивающий подбородок, она поняла, что он не примет ее отказа.