— Я хочу кое-что у тебя спросить.
— Спрашивай, дорогая, пожалуйста! — Омер быстро взглянул на Назлы и снова воззрился на кончик сигареты.
— Ты в последнее время очень нервный.
— Это, кажется, не вопрос.
— Хорошо, почему ты такой?
— Я вовсе не нервный, — сказал Омер и понял, что нервничает.
— Тогда в чем дело? Что с тобой происходит?
— Ничего, ровным счетом ничего! — закричал Омер и вскочил с кресла, сам испугавшись этого неожиданного движения. — С чего ты взяла? — Хотелось сесть, но ноги не слушались.
— Не знаю, — прошептала Назлы. — Я хочу тебя прямо спросить…
Испугавшись, что, задавая этот вопрос, Назлы заплачет, Омер быстро отошел в другой конец комнаты, остановился у буфета и стал рассматривать висящую над ним полочку. Сигарету он потушил.
— Я хочу тебя спросить. Я долго об этом думала. — Назлы тоже встала и подошла к Омеру. — Я хочу прямо спросить. Мне кажется, я не покраснею, что бы ты ни ответил.
Омер глядел на перламутровую полочку и думал о том, что уголки рта у него подергиваются — должно быть, неприятное зрелище.
— Да, я краснеть не буду. Спрашиваю. Ты хочешь взять меня в жены или нет? — Назлы стояла прямо за спиной Омера. — Если не хочешь, скажи!
— Что за чушь! — закричал Омер и резко, делано резко обернулся. Увидел лицо Назлы, обхватил ее голову руками, притянул к себе, потом слегка отдалил и крепко поцеловал в губы. Ни одной мысли не было в его голове, им овладело какое-то странное возбуждение.
— Если не хочешь, скажи прямо!
Омер снова поцеловал ее, так крепко, словно хотел причинить боль, и произнес:
— Я — завоеватель. Я — мужчина. Я не похож на других!
— Почему ты все время откладываешь свадьбу? — прошептала Назлы. Кажется, она дрожала.
— Ты же знаешь, у меня появляются все новые дела, — сказал Омер, не глядя ей в лицо.
— Неправда!
— Ну вот, покраснела!
— Не кричи так, пожалуйста, не кричи, услышат! — проговорила Назлы, и из глаз ее покатились слезы.
Омер отпустил ее и отошел в сторону. Обернулся и посмотрел на красный подол.
Назлы вытерла слезы и подняла голову.
— Ты смотришь всё так же насмешливо и презрительно. Что я тебе сделала? Если ты меня презираешь и не хочешь брать в жены — скажи!
— Я хочу, это ты не хочешь, — сказал Омер и улыбнулся.
Назлы снова заплакала. Омер подошел к ней, чтобы успокоить и утешить, взял за плечи, но услышал шаги в коридоре и испуганно отпрянул.
— Ну-ка, садись сюда. Не нужно было тебе пить. Все из-за этого вина. Ты же знаешь, как оно на тебя действует!
Они поспешно сели на свои прежние места. Из коридора донеслись веселые голоса, и вскоре в гостиную вошел Рефет-бей.
— Ну и оригинал твой отец! — улыбаясь, сказал он. Потом взглянул на Омера и, кажется, понял, что между ним и Назлы был неприятный разговор, но улыбка на его губах все-таки удержалась.
Вошел Мухтар-бей, облаченный в чистый и блестящий фрак, улыбнулся Назлы и спросил:
— Ну, как я выгляжу а?
Назлы вдруг встала с кресла, подбежала к отцу и обняла его.
— Замечательно, папа!
Мухтар-бей, расчувствовавшись, тоже обнял дочь и похлопал ее по спине. Потом, должно быть, заметил, что она дрожит, взял ее за плечи и заглянул в глаза.
— Э, да ты плачешь! В чем дело?
— Не знаю, плачется почему-то! — и Назлы заплакала, уже не пытаясь сдержаться.