Скажи ему, что до его появления всё было хорошо.
Будь в голосе Манданы хоть чуть-чуть нежности, его можно было назвать красивым, но ледяные нотки портили всё. Она даже с мужем разговаривала так же. И вряд ли наедине что-либо менялось между ними. Впрочем, не ему, сыну простого пастуха, судить как должны разговаривать жёны и дочери царей.
Из паланкина высунулась прелестное личико рабыни, прикрытое наполовину прозрачной тканью, скрывавшую маленький носик и пухленькие губки. Тарш не позволил себе хотя бы улыбнуться ей, несмотря на то, что девушка ему нравилась, чем-то напоминая Иламу. Он даже не взглянул на неё, опустив глаза сразу, как она показалась из-за занавески. Знал, чем это могло для неё кончиться. Мандана была щедра на пощёчины.
Госпожа благодарит тебя, Тарш, сын она запнулась, забыв, что он не носит имени отца, за заботу о ней и передаёт, что у неё всё хорошо. смягчив слова хозяйки, промолвила девушка, и видимо понуждаемая Манданой, добавила: И просит не беспокоиться так часто.
Передай госпоже, что по первому зову я явлюсь исполнить любое её желание. склонив голову, сказал Тарш.
Чтоб ты лопнул. без особой злости тихо пожелала ему дочь Иштумегу, но ровно настолько, чтобы он смог расслышать.
Госпожа вновь благодарит тебя. дипломатично перевела рабыня.
Чем ближе были Экбатаны, тем заносчивей вела себя Мандана. Тарш сильно подозревал, что возвращаться к мужу, она не собирается, а это могло значить всё что угодно вплоть до того, что Камбиза действительно хотят убрать с престола. Тогда и ему не жить.
Не то чтобы он боялся смерти, но предпочтительней погибнуть в битве или в пьяной потасовке, чем быть медленно удавленным палачом Иштумегу в результате дворцовых интриг. И бежать Тарш не мог он обещал позаботиться о сыне Камбиза. Вот только дадут ли ему эту возможность в Экбатанах неизвестно.
Он остановился, и дождавшись, пока пройдут носилки, вскочил на коня. Развернул его и отправился обратно. Как и в прошлый раз, на триста персов, назначенных в сопровождение жены царя Персии, приходилась тысяча воинов Иштумегу половина гарнизона мидян в Пасаргадах.
Камбиз переиграл тестя в отсутствие жены у него явный перевес и в случае чего, вырежет его гарнизон, а там, глядишь, и кроме племён пасаргадов и марафий, присоединяться панфиалеи и деруши. Маспии и кермани могут и не прийти, хотя кто знает много воинов Мидии сейчас на границе с Вавилонией. Иштумегу вряд ли решиться на войну с Навуходоносором. А вот если в Персиде начнутся волнения и придётся перебрасывать войска, то очень может быть, что вавилоняне займут приграничные земли. Они давно облизываются на Харран. Нет, не станет мидиец рисковать и злоумышлять против зятя, невыгодно. А значит, и Камбизу, и его сыну ничего не угрожает. Но всё равно надо быть начеку.
Что там царица?
Едва он добрался до своих, как навстречу ему выехал Ману один из командиров его всадников, мелкий князь из маспиев, но бедный, оттого и незаносчивый. Всё его достояние полсотни всадников, пара табунов да клочок скудной земли, половина из которого камни и песок. Не до роскошных нарядов. Зато был славным воином и пользовался уважением.
Капризничает, да хранит её Анахита(1). усмехнулся Тарш. Как всегда ласкова со мной пожелала мне лопнуть.
Ты был бы поосторожней. предостерёг его князь. В Экбатанах никто не посмотрит, что ты любимец Камбиза. С твоим-то языком Ману поморщился, наживёшь себе врагов.
А то в Пасаргадах их мало. отмахнулся Тарш, но неожиданно посерьёзнел. Ты прав. Мне поручено хранить сына царя, а для этого надо прежде себя сохранить.
Для начала неплохо бы вернуть к себе расположение царицы. мудро заметил Ману.
Может ты знаешь, как? язвительно спросил Тарш.
А ты подумай. Помнится, она очень любила, как ты поёшь.
Шёл двадцать пятый день пути. Дневные передышки становились всё длиннее Мандана уставала, и с каждым днём её настроение всё больше портилось. Тарш изнывал от скуки. Его деятельная натура требовала более энергичной жизни, чем вялая и унылая езда. Пожалуй, единственным развлечением был объезд округи, в поисках возможных засад, хотя надо быть полным безумцем, чтобы напасть на такое войско. Никто из здешних правителей не обладал и половиной людей, способных противостоять тринадцати сотням. Так что его разъезды были пустой тратой времени.
В разведку он тоже не мог отправиться персы двигались в конце каравана, а вылезать вперёд нарываться на неприятности с мидянами, с которыми теперь необходимо было если не дружить, то во всяком случае вести себя сдержанно-вежливо. Никто не знал сколько времени ему придётся жить среди них.
Тонкая, изящная ручка служанки выскользнула из-за занавески и щёлкнула пальцами. К ней тут же подскочил раб начальник носильщиков.
Госпожа устала. потребовал остановки нежный голос.
Раб махнул рукой, и паланкин был осторожно поставлен на землю. Сам он бросился вперёд, предупредить передовых. Специальный всадник, назначенный именно для этого, получив указание, поскакал дальше, осведомляя о непредвиденном привале.
Из следовавших сразу за царицей носилок немедленно выбралась крупная, дородная женщина и поспешно направилась узнать, всё ли в порядке с беременной. Повитуха, взятая с собой Манданой в Пасаргады.
Один из рабов подложил на землю небольшую подушку, двое других раскатывали тонкий ковёр. Ещё несколько уже устанавливали навес на шесте и подтаскивая кресло.
Две рабыни поддерживая за локти, помогли Мандане выбраться и проводили до кресла. Усадили, обложив мягкими подушками.
Чего изволит желать моя госпожа? Дакот, командир мидийской части конвоя, упал перед ней на колени.
Мне скучно. медленно разминая шею, будто до этого ей приходилось таскать тяжёлые камни, пожаловалась Мандана. Я желаю развлечься. Мне до смерти надоели голоса моих служанок. К тому же хочется порадовать глаза. Устрой-ка мне какие-нибудь состязания. Желаю знать каковы воины у моего отца.
Госпоже хочется лицезреть состязания в меткости? не поднимая головы, спросил Дакот, зная её пристрастие к этому занятию.
Да. поразмыслив немного, приняла предложение Мандана. Пусть будет так.
У меня есть то, что тебе придётся по душе. ещё ниже кланяясь, заверил царицу командир мидийцев. Скольких воинов ты хотела бы видеть?
Пусть будет десяток.
Лучники или пращники? уточнил Дакот.
Желаю видеть и тех и других. капризно потребовала Мандана.
Как прикажешь. воин поднялся. Дозволь мне уйти, подготовить всё для ублажения твоих глаз.
Ступай. лениво отпустила его царица.
Дакот приложил ладонь к сердцу и сделал три шага назад и вбок, как полагается, уходя с линии прямого взгляда царственной особы.
Постой. задержала его Мандана. А ведь и персы воины моего отца? Пусть тоже примут участие в состязании.
Скольких изволишь пригласить, госпожа? предложение не понравилось мидийскому военачальнику, но он постарался не показывать этого.
Пожалуй, Мандана сделала вид, что задумалась, и одного будет достаточно. Вот пусть сам их предводитель и покажет, на что годен перс, а мы посмотрим. Напомни, как его зовут.
Тарш, госпожа.
Ах да, любимчик моего мужа. она будто запамятовала. Что ж, заодно и развлечёт меня своим пением. Ступай, передай ему, что я желаю его видеть.
Кто из вас Тарш?
Мидийский всадник знал в лицо того, о ком спрашивал, но счёл возможным не признать фаворит Камбиза ничем не выделялся на фоне простых воинов, всё так же предпочитая практичную куртку нарядным одеяниям.
Ну я. заносчиво ответил Тарш и тут же поправился, вспомнив о принятом решении вести себя с мидянами сдержанней. Что хочет от меня храбрый муж?