Ну, всё, дело сделано, он направился через тёмную аллею к своему маленькому протеже, завершить миссию, как вдруг раздался выстрел. Видимо кто-то сегодня проиграл больше, чем нужно. Я услышал слабый крик и поспешил на выручку, хотя, что тут можно было поделать! Он лежал уже мёртвый, о скорой помощи и речи быть не могло. Я быстро достал из его кармана деньги и поспешил в сторону, через кусты акации.
Скорее всего, наше казино прекратило свое существование.
Дверь открыл отец ребенка. Я не знал, что говорить, поэтому сказал напрямую:
– Ваш сын инвалид и вы ищете средства на операцию?
– Мы… да, – родитель явно был не готов к такому диалогу.
– Вот, – я протянул ему деньги, даже без конверта, так как мне было уже не для приличия, – здесь около ста пятидесяти.
Пару купюр, испачканных кровью, пришлось убрать.
Он долго смотрел на меня, потом пытался что-то сказать, но когда ты в лёгком недоумении, ничего в голову не приходит.
– Откуда же вы такие берётесь? – наконец выдавил он, – Недавно один молодой человек тоже принёс деньги, и тоже сыну.
Да, жаль того парня.
– Ну, мир не без добрых людей, – пожал я плечами.
– Вы простите, сын сейчас спит…
– И, надеюсь, скоро станет на ноги, – добавил я, – всего хорошего.
Он ещё хотел что-то сказать, типа – «спасибо» или «храни вас Бог», но я уже выбежал на улицу.
Я набирал номер человека, который мог мне продать одну вещь. Смертоносную вещь. Казино накрылось, что ещё остаётся? Но что-то мне шепнуло: неужели у тебя не может быть другой мечты, кроме твоего покера и ставок, за что можно… нет, нужно бороться.
Семья, например, жена, дети. Тебе же есть, что им рассказать.
Твоей напарнице, кстати, сейчас тоже нелегко. Намёк понял?
Боец невидимого фронта
Несомненно, новая машина соседа великолепна – надёжная, шикарная, ну и, естественно, дорогая. Настолько дорогая, что сел за руль и чувствуешь себя Рокфеллером. А как едет эта зараза! Будто лебедь скользит по озеру и ни одной волны! Ни одной! Заезжает во двор, будто с горки катится тихо и плавно. Человека собьёт такой красотой, он сразу в рай попадёт. А на гладеньком корпусе отражается весь мир, только не наш, а какой-то другой, более красочный, сияющий. Там и люди живут сплошь хорошие.
Бывает, еду в переполненной маршрутке на работу, а рядом на перекрестке останавливается какой-нибудь «мерс» навороченный, и я пытаюсь разглядеть водителя, а не сосед ли это приобрел очередную тачку? Автоколлекционер хренов!
В общем, не люблю я соседа. То, что он прилично зарабатывает, это, конечно, здорово. Но для чего тачки менять раз в полгода? Хвастаться своим банковским счётом? Что бы все видели и завидовали чёрной завистью. Вот я, например, когда узнал от жены о новинке соседа, чуть кашей не подавился. А тут ещё это вопрос, чисто женский:
– А ты когда зарабатывать начнёшь?
А я что делаю? Не зарабатываю? Мой оклад может и не с девятью нулями, но не бедствуем, слава Богу. Иногда приходиться перезанимать, но это потому что кое-кому, не будем показывать пальцем, приспичило новую шубу, а к новой шубе необходима новая шапка. А ненатуральное мы не носим!
И вот так – всю жизнь. Где начальник не нагадит, там жена руку приложит. Только жена успокоится, сосед новую тачку приобретает. В общем, круг замкнулся, хотя это и звучит несколько нелогично.
А тут ещё и здоровье подводит, видимо возраст берёт своё, да нервы ни к чёрту. Рука начала неметь, и это как раз когда этот подлец купил свою первую тачку. Бизнес его пошёл в гору, почему бы и не пошиковать. Я, помниться, тогда ржавым гвоздём на бочине его колымаги оставил длинную линию, так сказать на долгую память от доброжелателя, решившего остаться неизвестным. А на следующий день рука закапризничала. Говорю же, нервы. А, сосед, стервец, замазал мой автограф краской и продолжил кататься, как ни в чём не бывало. А через полгода приобрёл новую, последней модели. Я, недолго думая, разбил фару. Зачем ей две? И одной хватит. Но чувство глубокой несправедливости продолжало терзать меня. На нервной почве зрение испортилось. Один глаз вообще перестал видеть. Еле-еле через пару недель всё восстановилось, но очки приходиться носить. Нелегко быть бойцом невидимого фронта. А сосед что? Поменял фару, как так и надо. Ну, огорчился немного, мы даже пиво с ним попили. Всё недоумевал, кому фара не приглянулась. Ха! Мне! Кому же ещё?
А тем временем бизнес процветает, одни машины устаревают, другие входят в моду, а статус надо поддерживать. Новую приобрёл, паскуда! Сказать, что я был в бешенстве, ничего не сказать. Я посреди бела дня обрезком трубы разнёс ему лобовое стекло вдребезги! Как не спалился, не знаю. Видимо Бог различает хороших людей от плохих. Вот соседу пришлось по СТО-шкам побегать, стекло поискать. В итоге в Китае заказал. Но и я попал под раздачу. Встретил толпу пьяных ублюдков в парке на дне города. Отметелили за милую душу, на совесть. Сосед даже приходил навещать в больницу. Месяц на больничной койке валялся, потом приходил в себя, учился ходить по новой. Руки до сих пор дрожат, глаз дёргается. Пока восстанавливал здоровье, пока шёл процесс реабилитации, сосед ещё раз обновил свой автопарк.
Я хожу сгорбившись, мучаюсь головными болями, память, как дуршлаг, а этот тип разъезжает на новой тачке с довольным видом, и нет на него управы!
Есть.
Никогда не видел, как машина горит по-настоящему. Я уже и бензин прикупил. Ноябрь на дворе, темнеет рано. Заполыхает так, что на небе будет видно! Может сосед наконец-то одумается, перестанет ерундой страдать. Потому что по следующей тачке я проедусь дорожным катком. Поверьте, я это сделаю!
Димыч и Кристина
В этот год должно было произойти что-то выходящее за рамки здравого смысла. Посудите сами – солнечное затмение, на следующий день лунное, потом комета, парад планет. Да что я о пустяках! В нашей бухгалтерии сошёлся дебит с кредитом! Это ли не признак конца света! Так что мы не особо удивились, когда Димыч, этот тощий доходяга, вошёл в офис, чуть не споткнувшись об порог, и решительно произнёс:
– Женюсь!
Мы не удивились. Мы чуть не попадали со стульев от шока.
Димыч, он… как бы вам объяснить. Когда он в отдел кадров принёс резюме, она напоминала мочалку с просроченным сроком годности, настолько была смята и, по-моему, даже пожёвана от страха перед собеседованием. Да его взяли-то из жалости.
– Димыч, успокойся, – сказал я, – ты чем-то взволнован. Кто женится и, главное, на ком?
– Я женюсь! – повторил Димыч и стукнул кулаком по столу. От боли он чуть не упал в обморок.
– Димыч, родненький, – сочувственно покачала головой Силивёрстова, – тебя кто-то обидел?
– Да он же не в себе, – уверенно произнёс Кравчук, – опять про таблетки забыл.
– Вы меня слышите? – закричал Димыч и чуть не расплакался от обиды, – Я серьёзно женюсь!
Признаться, когда он кричит, мы его слышим лучше.
– На Кристине! – добавил он.
– На ком? – почти хором спросили мы.
– На Кристине, – с гордостью повторил Димыч, – и она сказала «да»!
В офисе стало тихо. Одни просто не могли поверить в эту новость. Другие представляли этих двух вместе и тоже не могли поверить.
– Димыч, друг, – еле произнёс я. – ты прости за то, что сейчас скажу, но она же тебя раздавит в первую брачную ночь или ты будешь с неё постоянно скатываться.
Новоиспечённый жених похотливо улыбнулся:
– До сих пор не скатывался же.
Ай, да Димыч! Ответ настоящего мужика, дикого и необузданного. Но это если глаза закрыть. А лучше зажмуриться.
– И давно вы вместе? – спросила Силивёрстова, которой всё надо знать и желательно в подробностях.
Пока Димыч, обрадованный заинтересованностью коллеги, выкладывал историю чистой и большой любви, я представил его вместе с благоверной. Что тут сказать? Слон и Моська. Давид и Голиаф. Противоположности, конечно, притягиваются, но в разумных пределах, естественно. Как они будут гулять по улицам, у него же шея будет постоянно затекать.