Ни домов, ни дорог - травы да травы, и еще травы, убаюкивают-успокаивают, это получше будет, чем собственный пуп сутками созерцать. Есть такой за морем народ, совсем крыша поехала: утверждают, будто жизнь - это мучение, и если человек хочет правильно жить, то он жить не должен, потому что жизнь - это неправильно. У них главный подвиг - отказаться от собственного «я» и слиться с мировым абсолютом, тратят на него всю жизнь. Погостил я у них, убедился, что для богатыря там ничего не светит, плюнул и в более дикие края укатил. Где слова «золото», «женщина» и «выпивка» еще не потеряли свой первоначальный смысл.
На третий час воронья больше стало, будто со всей степи к нам слетелись, кружат, воронка целая над головой, признак тревожный, да кто, кроме меня, вверх смотрит? Все уже давно головы опустили да дремлют, а Тын, тот и вовсе с закрытыми глазами бежит - редчайшее умение спать на бегу. В людных землях опасно, еще чей-то дом может снести или столб, а тут все равно, кроме трав ничего нет, ноги отдельно бегут, разум отдельно в высших сферах витает. Эх, зря люди в народные приметы не верят - народ мудр, говорит, что вороны кружат - не к добру, значит, не к добру. Народу надо верить. Вот я верил и потому, когда в один прекрасный момент как будто на пустом месте вокруг нас пару тысяч всадников-степняков вынырнуло, ни капельки не удивился. Стоят, кольцом окружили, луки натянуты, сабли в любой момент могут из ножен выскочить, лица замотаны тряпками, - пожалуй, «гостеприимной» такую встречу не назвал бы даже самый заядлый оптимист.
-Это что? - без особых эмоций поинтересовался принц, вторым после меня заметивший неприятность.
-Ловушка, наверно, - пожал плечами я.
-А-а… - вздохнул он, как будто это все объясняло. - Ловушка - это плохо.
Конечно, плохо, а ловушка степняков - это плохо вдвойне. Потому что кто ее поймет, загадочную степную душу, - и зачем мы им понадобились, и как про нас только узнали, неведомо. Боюсь, этой загадке положено будет остаться в истории неразгаданной.
-А это еще кто такие? - опомнился Алендас. - Что они здесь делают?
-Сии враги пришли по наши души, и пробил наш, похоже, смертный час - спасенья не видать нам в этой жизни, удачи светлый лик покинул нас! - признал Тронгвальд очевидную истину.
-Прощайте, милые, прощайте… - лепетал сквозь слезы Лютик.
-Убить? - скорчив самую тупую рожу, спросил Тын, поигрывая своей дубиной.
-Не надо, - отрезал я. - Всем успокоиться. Народы степи никогда не отличались безудержной жестокостью, и если они решили нас окружить, то для этого были веские причины! Надеюсь, мы с ними сможем договориться, но на всякий случай держите ухо востро.
А кольцо все сжималось и сжималось… Степняки медленно, но верно приближались, не опуская обнаженное оружие. Надо сказать, зрелище внушительное. В далеких краях их любят изображать дикарями, которые пьют прокисшее козье молоко и греются у костра из лошадиного навоза. В былинах они славятся своей жестокостью к врагам и излишне гордым нравом. О культуре степи если и говорят, то как о чем-то несуществующем. Мол, письменности не знают. Ну не знают, зато их певцы, владеющие секретными мнемоническими принципами, знают баллад да былин побольше, чем в иной библиотеке наберется. А некоторые степные сказания только и хранят достоверные сведения о былом. Книжку можно переписать, но никто неспособен исказить глас народа! Степняки фантазию пересказчиков не поощряют, они вообще отдают предпочтение традиции, и если поешь былину, как шесть сотен лет назад Алыкхан-воин Птичьего Царя одолел, то изволь слово в слово, как тогда свидетели поведали, рассказать! В одном слове ошибешься - репутация, считай, на всю жизнь испорчена: что за певец такой, что слов песни выучить толком не может.