– В смысле?
– В смысле Гойя это или не Гойя.
– Гойя – художник? Испанский?
– Ты проницателен, Махоньков. Именно так.
– Значит, ты искусствовед.
Это не было вопросом. Это было утверждением.
– Нет. Я химик.
– Ясно, по краскам.
– Не совсем так.
И зачем Ивану длинные волосы? Ударник в оркестре, как бы пробуя, не ослабла ли кожа барабана, выбил дробь. Оркестранты в оранжевых пиджаках поднимались, докуривая, на эстраду. В последний раз они встретились на вечере у нее в институте. Иван приходил туда как свой – официальный жених. В тот вечер Иван стоял с Олегом, разговаривали. Лера представила себе, какие чувства бурлили в груди Олега. Милый Ваня, ты не подозревал, какую змею лелеешь на груди. Интересно спросить, помнит ли он, о чем они тогда разговаривали, как он доверчиво делился с Олегом своими проблемами? А потом заиграл оркестр, свой, институтский. Иван пригласил ее. Он был рассеян и огорчен. А может быть, ей теперь кажется, что он был огорчен… Извинился, сказал, что спешит домой, мама больна, простудилась, у нее высокая температура. Тебя Олег проводит, он обещал. Так и сказал. Его забота распространялась на нее даже тогда, когда самого его рядом не было. Странно, но они никак не могли собраться и назначить срок свадьбы. Как будто все уже было решено и утверждено где-то в очень высоких инстанциях, даже родители давно смирились уже с тем, что иного пути у нее нет. Она сама слышала, как мать говорила соседке: «Когда Лерочка выйдет за Ивана, мы переедем в маленькую комнату. Им же надо заниматься». Жизнь с Иваном была так же понятна и неизбежна, как приход весны и экзаменационной сессии.
– Если ты не будешь пить, – сказал Махоньков, – и я не буду пить, то получится, что мы зря выкинули деньги.
– Не хочется.
– А мне хочется, но я не могу. За рулем, понимаешь?
Оркестр наконец собрался с силами и затянул нечто страстное, древнее и тягучее. Из эпохи маминой юности. Ресторан утверждал, что он респектабелен. Интересно, хватит ли у Ивана смелости пригласить ее? Пускай приглашает. Все это – далекое прошлое.
Когда она сказала Олегу, что придет поздно – вечер встречи, он только пожал плечами и спросил: «Лариса устроила?» Словно в вечере встречи было нечто постыдное. Олег Ларису не любит – формально за глупость, легкомыслие (ты могла бы выбрать себе подругу поумнее!), но подруг не выбирают – это стихийное бедствие. В самом деле Олег не любит ничего связанного с прошлым Леры.
Махоньков спросил:
– Ты будешь танцевать?
– С удовольствием.
Оркестр как раз завершил первую скорбную песню.
Они проталкивались сквозь толпу возвращавшихся после танца к столикам. Стоило бы подождать, но Махоньков, видно, решил, что любое промедление приведет к тому, что Леру пригласит прекрасный Войтинский или Иван. Лучше увести ее и придержать до нужного момента в изоляции.
– Ты с Иваном встречаешься? – спросил он.
– Нет.
– А я всегда к нему ревновал.
– Почему?
– Потому что был в тебя влюблен.
– Ты? Я никогда не догадывалась. Ты отлично умел скрывать свои чувства.
– Ты на меня и не смотрела.