-Да.
-Надоело?
-Нет, мне пора возвращаться в Москву. На работу.
-А мне надоело.
Он будто ждал возражений, напрашивался на спор.
-Мне надоела болтовня, все эти разговоры обо всем и ни о чем, пустая трата времени.
-А почему вы сюда приезжали?
-Я?
Почему-то вопрос его озадачил. Словно такого подвоха он от собеседницы не ждал. Молчал до самой станции. А на перроне, пока ждали электричку, отошел от Леры и долго, тщательно изучал расписание.
Вагон был почти пуст, пушистый покой плавно тек за окнами. Суслин поставил портфель на колени и удивил Леру, сказав:
-Вы, Данилевская, спросили меня, почему я тут оказался? А вот вы не знаете, что я редко пропускаю симпозиумы, банкеты, защиты, юбилеи и прочие торжества, на которых в центре внимания блистают мои удачливые сверстники?
Как же он мог узнать мою фамилию? Он должен был спросить ее еще вчера…
-Вашу фамилию я подслушал случайно. Вы думаете, я завистлив? Нет, завидую не их земной славе. Я хочу встретить среди них человека, которому бы она досталась заслуженно, и примеряю ее по себе. Каждый раз примеряю. Порой ловлю на себе удивленный взгляд - что нужно этому несостоявшемуся таланту, этому неудачнику среди нас, правильных и обеспеченных наградами и признанием людей?
Лера молчала, глубоко убежденная в том, что он будет говорить дальше.
-Я вам не надоел? - спросил Суслин, рассчитывая на отрицательный ответ.
-А сами вы занимаетесь биоволнами мозга? - Лера попыталась перевести разговор в иную плоскость.
-Вам уже сообщили? И с соответствующими эпитетами?
-Я сама спросила.
-Спросили? Обо мне?
Суслин задумался. Будто искал оправдания ее странному поступку.
-Вы из газеты? - догадался он наконец.
-Нет, я же говорила, что работаю в институте экспертизы.
-Да, да, слышал, у Петровичева. Он меня звал, но я отказался. Свободное время мне нужнее. На этом этапе. В сущности, эксперимент завершен, но теоретическое обоснование требует времени. Я чрезвычайно интуитивен. Решения приходят ко мне как озарения. А потом доказывай что ты не фокусник. На моих идеях написано десятка два диссертаций и монографий, а я преподаю химию в пищевом техникуме. Не веду себя, как положено, и не намерен быть, как все.
На скамейке напротив уселась бабушка с сеткой, в которой поблескивала большая банка с маринованными огурцами. Бабушка обняла банку и смотрела на Суслика с осуждением, словно он был пьяным, склонным к буйству.
-Представьте себе, - продолжал Суслин, доверительно положив узкую ладонь на руку Лере, - что я, большой ученый, завтра умру. Что останется от меня на этом свете?
-Ваша работа, - осторожно сказала Лера.
-Вы уверены, что она моя? Нет, она не моя. Она того, кто первым успел наложить на нее лапу. Кто первый убежал с тризны, унося в кармане ключ от сундука с драгоценностями. И все. Даже в «Вечерней Москве» не будет рамочки с мелким шрифтом «Пищевой техникум номер такой-то с прискорбием извещает…» Я же не доктор наук.
Электричка медленно ползла среди окраинных корпусов Москвы. На огороженной деревянными щитами площадке ребята играли в хоккей. Лера почему-то подумала, что если она завтра умрет, кто-то другой будет ехать в этой электричке, в этом вагоне, на этой скамейке и такие же ребята будут играть в хоккей…
-Я не совсем поняла вас…
-Сергей Семенович.