Среди хантов было несколько русских.
Говорил председатель. Росин не понимал по-хантыйски ни слова.
Председатель кончил.
– Русским я сам объясню, – поднялся было Росин.
Все засмеялись.
– Не надо, – председатель тоже смеялся, – они по-нашему лучше нас говорят. Так куда посоветуем пойти охотоведу? – обратился он к старикам.
– Думать надо, – ответил один из хантов.
Трубки задымили гуще. Все молчали… Потом начали переговариваться, видимо советуясь друг с другом. Заспорили, зашумели, и вместе с ними председатель.
Но вот утихли. Только два старых ханта продолжали говорить.
Наконец все одобрительно закивали.
– Они предлагают, – перевел председатель, – осмотреть два места: Дикий урман и Черный материк.
– О чем же они спорили?
– Что лучше: урман или материк.
– Однако Дикий урман лучше подойдет, – подал голос до этого молчавший промысловик.
– Не лучше! – по-русски возразил старик и тут же по-хантыйски начал что-то возбужденно доказывать.
И снова общий спор…
– Ну вот, решили: Черный материк, – объявил наконец председатель.
– Что же, вы лучше знаете свои места. Пойду в Черный материк. А теперь помогите найти проводника, – попросил Росин.
– Яким те места хорошо знал… – вздохнул председатель. – Утонул.
– Пошто покойников поминать? Вон Федор отведет! – крикнули из угла. – Что, хуже Якима тайгу знает?
– Федор подойдет, – согласился председатель. – Как, Федор, отведешь в Черный материк?
– Однако можно, – отозвался один из русских, среднего роста мужчина лет пятидесяти.
– Вот и ладно… Пускай охотовед у тебя пока и остановится.
После собрания Федор повел Росина к себе.
– А как вас по отчеству? – спросил Росин.
– Почто по отчеству? Зови, однако, по-простому: Федор.
Шли через всю деревню.
Нигде ни одного замка: не понимают, зачем запирать двери.
– Вот и наша изба.
Изба была не ниже обычных деревенских изб, а срублена всего лишь из семи венцов.
Навстречу Федору выбежал громадный темно-бурый пес.
– Первый раз вижу такую лайку, – удивился Росин. – И окрас необычный.
– Ладный пес. И по белке идет, и зверя остановит. А окрас, верно, один такой и есть в округе. Не лезь, Юган. Пошел на место! – Федор столкнул с груди собачьи лапы.
Вадим Росин вошел в дом. Бревенчатые стены, добротный самодельный стол, скамейки, кровать с цветным лоскутным одеялом. Почти в полдома печь. На ней связка лука. В углу ушат с водой, ухваты. У двери вместо веника глухариное крыло.
– Здравствуйте!
Из-за дощатой переборки вышла средних лет женщина.
– Проходите, что же вы у порога-то стали, – пригласила она, повязывая платок, – не часто гости такие бывают.
Росин вытер о медвежью шкуру ноги, поставил рюкзак и прошел в передний угол.
– Приготовь, Наталья, самовар, – попросил Федор.
– Да уж готов.
Она пошла к самовару.
– Оставь, – легонько отстранил он жену. – Уйду в урман, еще натаскаешься. – И, как будто извиняясь перед Росиным, добавил:
– Он у нас вон какой толстопузый, не по бабьим рукам.
Наталья нарезала толстыми ломтями черного хлеба, поставила глиняную миску с тушеным мясом, положила вилки с деревянными ручками.
– Подвигайся к столу, – пригласил Федор. – Надюшка, слазь ужинать.
На печке зашуршал лук, из-под занавески показалась пара босых детских ножек, потом и сама Надюшка. Осторожно слезла с печки и, держа палец во рту, подошла к столу, не спуская глаз с незнакомого дяди.
Мать улыбнулась.
– Что надо сказать?
– Здравствуйте, – прошептала Надюшка и уселась на край скамейки.
Под столом вдруг раздался кошачий визг: Федор наступил коту на лапу. Надюшка замахала ручонками, и на глазах заблестели слезы.
– Ну что ты? – сказал Федор. – Он вырастет – мне наступит.
Надюшка засмеялась.
– Это у меня меньшая. Старший сын был.