– Так это, дорогая, твоя работа, притворяться, чтобы я ничего не заметил.
– Вот я и разбудила тебя чуть раньше времени.
– Перевела часы?
– Да, чтобы ты подумал, я всё знаю, что у тебя есть и эта начальница нашего будущего отдела из пяти лабораторий в Сили Доли, – как два здания, но один – практически – институт Анализов – я больше никому это не говорила:
– Будущего?
– Нет, как ты, милый, наказывал, – Далёкого Прошлого.
– Я с тобой согласен, но – извини – ни хрена почти ничего не успел сообразить!
– Пожалуйста, не кричи на меня.
– Извини, но я шептал тебе почти на ухо.
– В этом всё и дело, что почти, а я хочу большего.
– А именно?
– Чтобы ишшо немножечко меня трахнул.
– Извини, на продолжение такого разговора у меня не только сил уже мало, но и идти теперь никуда не хочется.
– Вот и не ходи.
– Так и знал, что ты хочешь сорвать защиту моей Кандидатской, как реальной Докторской.
Неожиданно предложили сменить тему, – на:
– Ась?
– Более целеустремленную к менее дальним полетам, чем только соседние Галактики.
– Создается лаборатория по поиску ушедшей от нас в Далека цивилизации.
– На Луне или на Марсе?
– Здесь.
– Здесь? – повторил, но только про себя – разумеется. – Ибо, да, раньше мечтал почти наяву, что прямо здесь, на Земле, есть цивилизация – как минимум:
– Бывшая, – но и сейчас еще продолжающая дышать, однако, на ладан.
– Сколько у нас времени? – чуть-чуть удивился, что спросил это.
– Чуть больше месяца, может быть, полтора.
– За такое время узнать не только ничего нельзя, но и даже теоретически невозможно.
Хотел ответить, но смог – язык не повернулся.
Следовательно, это моя работа – искать его там, где уже кончилось.
– Всё равно! – изумился прямо в глаза этому директору, где шли измерения моего вознаграждения, – пока что:
– Только в пределах местной галактики.
– Я хотел – как минимум – как Ромео для Джульетты:
– Пусть будет даже соседняя улица, – но!
– Но?
– Еще лучше, даже не заезжать в Падую, а стразу согласиться жить только в Милан-чике.
– Туда проходной бал высокий.
– Сколько и сколько?
– Нужно трахнуть одну Му-Мию,
– Сколько ей лет?
– Пока не удалось измерить.
– Точно?
– Нет, пока вообще исчислению не поддается.
– Так редко бывает?
– Пока не встречали – вот именно – такой удивительнейший артефакт.
– Думаю, что мне уже и так – без трахтенберга – известен ответ.
– А именно?
– Вы меряете ее, как мертвую, а она еще – в принципе – живая.
Просто никто не знает, как это доказать.
– Да, именно, для этого Знать – вас, дорогой доктор – уже и позвали.
– Позвольте, я подпишу дарственную на свою докторскую.
– Вы ее уже закончили?
– Да, давным-давно.
– Хорошо, пишите, но сразу с упреждением на двести лет.
– Назад?
– Если можете вперед, то второй экземпляр можно направить туды-твою.
– В будущее?
– Не совсем.
– А именно?
– Пока будущее определено, как существующее только.
– На пару-тройку Хомо Сапиенсов?
– Скажем так:
– Не больше? – удивился, но не очень его молчаливому ответу.
Так-то уже на лавочке в скверике, но всё ещё, кажется, не города Кой Кого, а всё той же Мос-Кау, – осознал, что понял, если не всё, то многое, – а именно, что:
– Будущее здесь уже кончилось – почти, и надо – чтобы жить неплохо и дальше:
– Только и найти его Это продолжение.
– В виде Ноева Ковчега? – кто тявкнул, подсел почти незаметно.
– Выходит и Ной искал именно это продолжение Жизни, – а.
– То, что на Земле именно, – и доказать надо.
– Да, но скорее всего, только от противного, – мяукнул челове-чи-шко.
Ибо был похож на На-Ви – миниатюрную без сапог на каблуках, как две дождевые струйки, – просочившиеся – по Бродскому – сквозь Иво даже плотно сомкнутые – уже который день:
– Облака?
– Не совсем.
– Если не считать того, что они невидимы?
– Тогда, очень похоже.
– В пустыне не бывает дождя, – зачем-то подумал я.
Ибо по моей не только морфологии, но и анатомии – Ковчег пропал в пустыне не только для того, чтобы только спать, но – вот именно:
– Чтобы развиваться дальше! – что:
– Без сиски-миськи идущего дождя – сомнительно почти на все имеющиеся в мире проценты, – даже, включая сюда еврейские, не исключая и этого самого Красного Щита.
– Неужели вы уверены, профессор, что Ковчег не везет землю предк-офф в будущее, а наоборот, ищет то место, где они не успели побывать?
Решил не отвечать, чтобы не вызывать у этой реципиент-ки надежды на существование:
– Возврата Прошлого.
Ибо:
– Будущее – это не более того, как деформированное прошлое.
Поставил условие:
– К моему появлению в пустыне.
– Ась?
– Должны зацвести такие яблони, яблоки которых можно есть не просто так, а вот именно.
– Да-с?
– С большим удовольствием.
– Отправляясь в такое путешествие ты должен – теперь:
– Вы должны, сэр.
– Да, я знаю, оставить завещание.
– Хорошо, вы его уже написали?
– Запишите его в моё дело.
– Такого дела еще нет.
– Начните его с четырех слов.
– А именно?
– За меня отомстит Бог.
– Слово Бог – как записать – с маленькой буквы или с большой?
Ибо с большой – Это обстоятельства, а с маленькой:
– Не поверите – забыл!
– Вы имеете в виду, обстоятельства, то – и имейте заодно в виду, что они необычные.
– Как горящий куст?
– Примерно. Ибо понять правду можно только на месте, в прямом эфире.
И присутствующие содрогнулись от правды в Себе.
Полетели на самолете, но только не я, ибо – уверен – траектория передвижения должна идти по Земле, так как, да, кто-то, как Симон Волшебник, – могли:
– Летать, – но шел он не один – а именно летели другие.
– Они, значит, вы считаете, не могли ничего нарушить.
Очень хотелось отменить решение топать пешком, ибо тогда в Посылке должна появиться невероятная вещь:
– Москва – это умерший город, поэтому уходить из него будет не только легко, но и приятно.
Неужели реальность ушла в Пустыню, а мы видим Москву не в последний раз, а именно:
– Реальность уже ушла отсюда, – когда?
– Вот только сейчас заметил, – что:
– Нет даже картона от той Кос-Халвы, которая нас встретила здесь раньше.
– Скорее всего, это не просто так, – ответила На-Ви, – а всё живое провалилось, и не исключено, что в эту самум пустыню Сахара.
– Прости, что не догадался раньше взять в мой штат ведущим научным сотрудником.
– Ты еще имеешь этот шанс исправиться.
– Зачислена под номером.
– Один?
– Лучше не спрашивай.
– Не соглашусь даже на первый-второй на двоих.
– Спасибо и на этом.
– А именно? В публичном доме я работать не буду всё равно.
Внесли, как я посчитал, Дэзу, нет, пока еще не докатились, что мы – это и есть Пришельцы, – но:
– Что они правят, по крайней мере, Америкой, – высказались однозначно:
– Есс!
Нашелся только на то, чтобы ответить достойно:
– Скорее всего, здесь!
– Вы видели, сэр, хоть одного?
Хотел высказаться, как в фильме:
– Да, одного знаю, – но решил, что банальным образом намекаю именно на себя, чтобы именно меня и назначили руководителем экспедиции по поиску в пустыне Сахара еще двух инопланетян.
– Ибо?
– Ибо, да, тех двоих, уже кукующих в Белом Доме в виде то ли Кондолизы Райс, а, возможно, и самой Хеннесси, – дали.
– Им, – согласны.
– Нам, хоть пару древних ящуров – положено.
Несмотря на то, что считалось:
– Мы и так все ящуры.
Предложили начать на эту тему все-штатную дискуссию.
Отказался.
– Я не умею стрелять по-Македонски.
– А?
– Да, последняя дискуссия на эту, авось уже и не следующую тему, была именно на них.
– На кольтах 45-го калибра?
– Вы знали?
– Нет, ответил, – то ли я, то ли прохиндиада, меня допрашивающая на этот раз в виде Мишель Пфайффер, – я, следовательно, был принят – может быть – и не однозначно – за:
– Джека Николсона.
Отказался принять этот титул из-за повсеместного непопадания в десятку сильнейших по трахтенбергу, проводившимися ежемесячно в штате Виргиния.
Решили, что вполне достоин идти в пустыню Сахара, но не:
– Как доктор наук каких-либо, а только, как Пятница, которого Робинзон попрет на себе в это пекло.
Перед самым отлетом не прошел тест:
– Мотор самолета в моем присутствии не заводится.
Вышел – они улетели.
Без меня, – а вопрос:
– Зачем это надо? – пока так и не понял.
И всё же мы – еще одна прохиндиада, имя которой почему-то часто вспоминаю, но еще более часто:
– Забываец-ца-а.
Решил, что при входе в зону влияния этих двух Ино – пустынно-сахарных – всё и забывается. А зачем, – решил: