Возможно, Финн — и не Джайлз.
— Не твоя забота. — Он выбросил огрызок яблока, улёгся и укутался одеялом.
— Нет уж, моя! — Аттия сердито уставилась ему в спину. — Кейро!
Но он не ответил. Аттии только и оставалось, что сидеть и нянчить свою злость, пока по сменившемуся ритму его дыхания она не поняла, что напарник заснул. Им бы следовало дежурить по очереди. Но Аттия настолько устала, что ей было всё равно, и, завернувшись в замызганное одеяло, она тоже уснула под голодное фырканье привязанного коня.
Ей приснился Сапфик. Он вышел из леса и присел рядом, разворошил длинной палкой тлеющие угольки костра. Она повернулась на другой бок и уставилась на него. Тёмные длинные волосы затеняли лицо ночного гостя. Одежда его была старой и изношенной.
— Свет уходит, — сказал он.
— Что?
— Разве ты не чувствуешь, как он истощается и исчезает? — Сапфик поднял на неё глаза. — Свет утекает сквозь наши пальцы.
Аттия посмотрела на его правую руку, держащую посох. Указательного пальца не было, на обрубке белели шрамы.
— Куда он уходит, Мастер? — прошептала она.
— В мечтания Тюрьмы. — Он снова разворошил угли, огонь осветил его худое напряжённое лицо. — В этом виноват только я. От меня Инкарцерон узнал, что есть путь Наружу.
— Расскажи мне! — Голос её был полон нетерпения, она поднялась и села рядом с ним. — Как ты это сделал? Как совершил Побег?
— В любой тюрьме есть брешь.
— Какая?
Он улыбнулся.
— Узкая тайная тропка.