Главное достать фотоаппарат, убеждал Тахти сам себя. Просто достать и сделать кадр. Всего-навсего.
В коридоре было шумно. В коридоре всегда было шумно, но сейчас шум нарастал, словно к их двери двигалось небольшое подвыпившее войско. Войско вошло без стука. Они просто открыли дверь и ввалились внутрь.
Их было много, они заполнили собой всю спальню, шумные, говорливые, беспокойные. Они забирались на кровать с ногами, Олави лег и стал листать журнал, который принес с собой. Нона принесла с собой печенье, и минут через пять его не осталось, а Тахти заново кипятил воду для чая.
Юстас включил магнитолу, и стало еще шумнее. Они хозяйничали в их комнате, словно это был их дом. Рильке не обращал на это никакого внимания, а Тахти это казалось странным. Вот так брать чужие вещи. Он не был против, нет. Просто он….
А что он?
Они были дома. Каждый из них. В любой комнате, в любой ситуации. Все они. Кроме него.
Камера так и осталась в рюкзаке.
5
***
В тот вечер пошел снег, ложился огромными белыми хлопьями на город, и город становился чистым, белым. Словно стиралось все старое, и город забывал, становился сонным, чужим, незнакомым. Весной снег растает, и город начнет с чистого листа. Чего с него, города, возьмешь? Ему до лампочки, что между ними было.
Они по очереди рассказывали смешные истории из детства. В подобную игру они играли на курсах. Когда это было? Казалось, целую вечность назад, целую жизнь назад. Уже и не вспомнишь. Тогда они по очереди выходили к доске и рассказывали только что подготовленный монолог. Аату, преподаватель на курсах, называл эту игру «невидимый микрофон». Потому что они передавали этот микрофон друг другу, пока все не расскажут. Тогда особенного веселья в игре не было, но потом, в кафе, они переделали ее на свой лад, и стало весело. Рассказывать смешные истории – само по себе уже весело. Просто выходишь в центр. Просто рассказываешь. Можно выбрать любую.
– Теперь ты, – сказал Сати.
Тахти встал и занял его место. На него смотрели все, и все спокойно ждали. Это стало правилом: дать спокойно собраться с мыслями. На занятиях никогда не было достаточно времени, чтобы подготовиться как следует. Они всегда спешили. Поэтому когда стали встречаться в кофейне, не торопили друг друга.
Сейчас Тахти был особенно им за это благодарен. Спускаться в архив собственных воспоминаний было для него сложно, порой болезненно, порой невыносимо. До этого он слушал Сати, и не подумал о чем-то, что мог бы рассказать сам. На его столике осталась стоять кружка с недопитым кофе. Внезапно, нелогично ему захотелось вцепиться в нее и пить кофе, а не рассказывать истории. Он смотрел на нее так неотрывно, что в итоге Киану подвинул к нему кружку. Тахти сделал глоток чуть теплого кофе. Ирландский раф. Что-то между какао и кофе. Теплый как вязаный шарф, в который можно закутаться, спрятаться, и никто тебя не найдет.
– Мы тогда поехали все вместе на острова, – заговорил он, наконец. – Две яхты, три кемпинговые палатки, большой шатер около костра. Такое, полупоходный пляжный отдых. А стояли в бухте, яхту поставили в небольшой заводи, где начинались плавни. Ну а там, где болота, знаете, трава по пояс, тишь, птицы, все время что-то шуршит. Как-то мы ужинали, и я рассказал, что в таких вот заводях водятся горные львы.
– Кто? Горные львы? – переспросил Фине.
– Горные львы. Ну, знаешь, те, которые жили раньше в Карелии, еще до ледникового периода. А потом вместе с тем, как ледник менял ландшафт, они спустились к воде. И теперь живут в тихих заводях.
– Львы, – Фине улыбался. – В заводях.
– Так они отлично плавают, – пояснил Тахти. – Ныряют даже, могут надолго задерживать дыхание. Они поскольку львы, хищники, питаются змеями, цаплями и туристами.
– Ничего себе, – Твайла рассмеялась. – И кто-то в это поверил?
– О да, – сказал Тахти. – Один приятель. Я видел, как он на лодке греб вечером к яхте. Потом он рассказал мне, что не мог всю ночь уснуть, потому что боялся, что его съедят горные львы.
– Они вообще бывают? – через смех переспросил Сати.
Тахти улыбнулся.
– Нет.
Дверь на кухню приоткрылась неслышно, словно качнулась на ветру. Серый присел на ступеньку около бара, серый силуэт на фоне серого полумрака. Поскольку бар был приподнят, а сам зал оказывался пониже, можно было вот так сидеть на ступеньке около барной стойки. Серый часто там сидел, когда в зале никого больше не было. У него в руках была объемная кружка, то ли чай, то ли кофе. Сати помахал ему рукой и показал на свободный стул около стола, но Серый остался сидеть где сидел.
– Я бы тоже испугалась, – сказала Тильда.
– Ты вроде не из пугливых, – сказал Сати.
– Ну знаешь, такое себе, ночевать на улице, – Тильда пожала плечами. – Кто знает, что там к тебе из леса выйдет.
– Например, индовидные собачки, – сказал Тахти.
– Это еще кто? – спросила Тильда.
– Эти хоть бывают? – Сати уже вытирал слезы от смеха.
– Бывают, да, – Тахти кивнул с самым серьезным видом. – Ночами они выходят из леса и рыскают в поисках добычи. Еще выдергивают колышки из палаток.
Фине рассмеялся, и теперь они хохотали в голос – он, Сати, Киану, Тори, Тахти.
– Не смешно, – сказала Тильда.
– Что за собачки? – переспросил Киану. – Как ты сказал, недовидные?
– Индовидные, – Тахти произнес это слово через смех. – Вообще – это енотовидная собака. Они действительно существуют. Только мне вот тоже их как индовидных описали, так я чуть ли не вервульфа себе представил. Думал, не засну.
– Жестко, – сказал Фине.
– В первую ночь да, не по себе, – сказал Тахти. – Потом, правда, выяснилось, что енотовидные собаки в тех краях не водятся. Можно было спать и ничего не бояться. Ну, разве что гадюк.
– Вот тебе и живая природа, – сказал Фине.
– Ты видел там гадюк? – спросил Киану.
– Конечно, – сказал Тахти. – сколько раз. Идешь, а она из-под ног выползает.
– И?
– Стоишь и любуешься, красивая же.
Тильда прикрыла глаза и обхватила себя руками, и Тахти улыбнулся. Он никогда не понимал страха перед змеями, пауками и тараканами, но относился к любым страхам с уважением. Своих страхов хватает у всех. Возможно, бояться змей намного проще, чем одиночества.
Фине показал руками, как змея открывает рот, чтобы укусить, захватил руку Тильды, она вскрикнула от неожиданности, шлепнула его ладонью по плечу, и все, включая ее, рассмеялись. Тахти обернулся и увидел, что Серый тоже улыбается. Он поймал его взгляд.
* Теперь ты.
Серый замер и только смотрел на него, и улыбка медленно таяла на его лице. Тильда за спиной Тахти что-то выговаривала Фине, больше в шутку. Тори прошептала что-то, что Тахти не расслышал. По полу проскрипела ножка стула. Серый медленно указал на себя.
* Я?
Тахти кивнул.
* Твоя очередь.
Серый замер с застывшим в руке жестом, кружка в другой руке накренилась под опасным углом, но Серый этого не замечал. Тахти кивнул в сторону их импровизированной сцены. Серый не двинулся с места. Звуки за спиной Тахти постепенно стихали. Сначала голос, потом шепот, потом шорох одежды. Через пару мгновений наступила полная тишина.
– Тахти? – услышал он за спиной неожиданно хриплый голос Сати.
Серый медленно встал. Медленно поставил кружку на барную стойку. Хенна смотрела на него, в полумраке ее почти не было видно. За спиной Тахти спрессовывалась кромешная тишина. Серый стоял и смотрел на них. Тахти улыбнулся ему приободряюще. Серый не улыбнулся в ответ. Он медленно спустился в зал, придерживаясь рукой за барную стойку. Замер перед Тахти, поднял руку, и уронил неоформленный жест. Одно бесконечно долгое мгновение они смотрели друг на друга. В глазах Серого Тахти читал смятение и страх. Улыбка погасла.
За спиной Тахти отодвинулся стул. Серый смотрел на Тахти, потом куда-то за его спину, снова на него. Кончики его пальцев подрагивали, так и не оформляясь в слова. Он развернулся и убежал в кухню, довольно сильно хлопнув дверью.