Он упал на диван и схватился двумя рукам за голову. Так он лежал несколько минут, затем стал медленно стягивать с себя, пропитавшуюся потом, одежду. В одних трусах он зашёл в ванную комнату. Запустив зубную щётку в рот, он стал чистить зубы, разглядывая своё уставшее лицо в зеркало. У Дмитрия были тёмно-русые, аккуратно выбритые по бокам и зачёсанные налево волосы, густые брови, которых он вечно стеснялся, и маленькие, дымчато-серого цвета глаза. У него был узкий нос и вишнёвого цвета губы. Смутившись, он обратил внимание на свои немного большие уши, которые он считал уродливыми. Дмитрий выплюнул зубную пасту в раковину, прополоскал рот и побрёл в комнату уже в полудрёме. Не забыв оставить включённой тусклую настольную лампочку, он попытался погрузиться в сон. Однако страх темноты даже с включённым светом не переставал заставлять его всматриваться в тёмную прихожую, из которой на него уставился невидимый взгляд нечто непознаваемого.
Глава 2
Утром следующего дня Кошкин проснулся с невыносимой головной болью. Впрочем, любой понедельник он встречал с головной болью, независимо от того, пил он на выходных или нет. Однако, несмотря на свои мучения, он всё же смог подняться с дивана и стал собираться на учёбу, как и планировал.
Заткнув уши наушниками, Кошкин побрёл в сторону университета. Он подошёл к забору, служившим ограждением университетского кампуса, где остановился покурить. Высоко, под крышей главного корпуса, блистал на солнце позолоченный двуглавый орёл, а над ним гордо развивался триколор. Здания на территории кампуса были очень красивы, а аккуратные заборчики вокруг цветочных клумб подчёркивали их красоту и даже слегка очаровывали. Однако Кошкин уже давно не обращал внимания на помпезность зданий университета. Он знал, что всё очарование пропадёт, как только он зайдёт в пыльные и грязные аудитории.
Одногруппники как будто и не заметили, что Кошкин не приходил практически всю прошлую неделю. У него не было друзей в группе, более того он и вовсе старался по возможности как можно меньше с ними общаться. Он сильно приукрашал своё положение в группе перед Шеином и Дёминым – Кошкин вовсе не был изгоем. У него были хорошие отношения почти со всеми студентами его группы, однако общение, которое он с ними поддерживал, нужно было лишь для того, чтобы группа не сделала его козлом отпущения. Как только он выходил за пределы университетского кампуса, все одногруппники тут же преставали для него существовать. Они казались ему какими-то одноклеточными. Ему было невыносимо слушать их очередные рассказы о том, кто и где кутил на прошедших выходных. Летели куча названий различных модных заведений. Он не мог слушать, как парни обсуждали фотографии какой-то смазливой девушки из социальных сетей. Он знал, что они могли обсуждать только девушку, у которой попросту на лице написано «идиотка». У Дмитрия не было никаких общих интересов со своей группой. Парни в основном разговаривали о том, кто и какую машину приобрёл или хочет приобрести, какая «тёлка» была с ним прошлой ночью после клуба или сколько килограмм они жмут от пола. Девушки занимались тем же самым – обсуждали, у кого из их знакомых парней какая машина, как круто им сделали брови, ногти, причёски и прочую чушь модные мастера в салоне, или какие шмотки видели в таком-то и таком-то магазине.
По понедельникам первой парой стояла дисциплина «Всемирная история». Преподавателем был мужчина лет пятидесяти, Александр Павлович Назаров. Кошкин хоть и не был в университете уже целую вечность, но отлично помнил, что никакие пары не срывались так часто, как у Александра Павловича. Какой бы не была тема занятия, она так или иначе приведёт к дискуссии на тему «есть ли Бог на небе». Александр Павлович был религиозным человеком, и часто его можно было встретить в одной из городских церквей. На первом же занятии Александр Павлович имел неосторожность (а может, он сделал это специально) заявить о себе, как о верующем. Группа Кошкина делилась на 2 части: атеисты и те, кому было по барабану, есть ли там какой-то Бог или нет. Естественно, одно неосторожное слово, и всё оставшееся время занятия уделялось «великому» противостоянию «научного мировоззрения» против «слуги божьего». Трудно было сказать, на чьей стороне выступал сам Дмитрий Кошкин. С одной стороны, он был атеистом, но с другой, ему совсем не хотелось влезать в эти идиотские споры. Александр Павлович вёл у этой группы уже второй семестр, и было действительно удивительно то, что у них до сих пор не пропал запал спорить друг с другом об одном и том же, приводя одни и те же аргументы в течение более чем полугода. Такое ощущение, что они уже совсем забыли, почему и зачем спорят, а спорили просто машинально, по привычке. Однажды Дмитрий поймал себя на мысли, будто он попал в какой-то бестиарий, окружённый животными с одной и другой стороны.
По-видимому, за время отсутствия его в университете там действительно ничего не менялось. И сегодняшняя пара точно так же была целиком и полностью на религиозную тему.
Вы, Александр Павлович, ведь преподаватель, а всё верите в какие-то сказки, – говорил один из одногруппников Дмитрия, сидевший за первой партой.
Какие же это сказки? – оправдывался Александр Павлович, но его то и дело перебивали.
То есть вы считаете, что где-то там на небе, на облаках, сидит невидимый бородатый мужик, который создал землю и теперь следит за тем, чтобы мы жили так, как он когда-то хотел.
Ну, если в вашем понимании это выглядит так, то вы явно ничего не знаете о христианстве! – отвечал Александр Павлович.
Мы знаем достаточно, – отвечал за всех другой одногруппник по фамилии Княжев. – Это уже факт, что атеисты знают о Библии больше, чем сами верующие. И мы явно не верим в то, что на Земле есть единороги, говорящие змеи и прочий бред. И уж тем более не хотим быть рабами какого-то Бога, который уничтожает людей только за то, что те не хотят ему подчиняться.
Вы говорите, основываясь на Ветхий завет, а ведь христианство…
Да какая вообще разница? – перебивал его Княжев. – Вы может ещё в то, что Земля плоская верите? Наука – двигатель прогресса, ищет ответы на все загадки вселенной, а религия – это всего лишь лёгкий путь для тех, кто совсем не хочет думать! Если бы религия не ущемляла науку, то, может быть, люди уже бороздили бы космос! Если бы не было религии, то все войны бы уже закончились или даже не начинались! Если есть Бог – то это самое отвратительное существо, которое закрывает глаза на все беды человечества!
«И вот так каждый день», – думал Кошкин.
Учебный день тянулся бесконечно долго, но Кошкин дал себе обещание, что досидит все пары до конца. Он выходил курить после окончания каждого занятия. К концу учебного дня он жутко проголодался. В животе урчало, горло пересохло. В конце концов, он сдался и решил, плюнув на своё обещание, отправиться домой. Последней парой стоял «Английский язык». Кошкин пропускал эти занятия в течение двух недель, и, вновь всё обдумав, решил, что всё-таки сможет осилить ещё одну пару. Какое-то время он бегал по всему корпусу университета в поисках аудитории. Наконец, он нашёл нужный кабинет, опоздав ровно на двадцать минут. Постучавшись, он вошёл. Вся группа уже сидела в аудитории, за исключением нескольких человек, которые сбежали после обеда домой. Справа от входа, у доски, взглядом его встретила преподавательница, которую он до этого в университете ни разу не видел. И тут Дмитрий вспомнил о том, как два его одногруппника разговаривали о какой-то новой преподавательнице, которая едва их старше. Мария Антоновна Краскина, так звали новую преподавательницу по английскому языку. Она действительно была ещё совсем молодая девушка, возрастом двадцати четырёх – двадцати пяти лет. Мария Антоновна смотрела на Кошкина с ничуть не меньшим смущением, чем он на неё. Она была ниже его примерно на голову. А потому, осмотрев его с ног до головы, замерла с поднятой головой, смотря ему прямо в глаза. «Красивая», – только и подумал Кошкин. Она и вправду была очень красива: у неё были необычайно прекрасные манящие губы, которые от волнения, которое она испытывала в свой первый рабочий день, были чуть-чуть приоткрыты. Её глаза были светло-голубые, почти лазурные, как цвет неба в ясный солнечный день. Тёмно-русые волосы, чуть светлее, чем у самого Кошкина, были аккуратно собраны в хвостик, лишь небольшая прядь падала на лицо с правой стороны. Она была невысокая и стройная, что очень понравилось Кошкину. Он считал миниатюрных девушек милыми и привлекательными.