– Ты повзрослела за те пять лет, что мы не виделись. Очень повзрослела… У тебя всё хорошо?
– Как видишь… – Поторопилась я пресечь тему, на что Миша однобоко ухмыльнулся.
– Карьеру вижу.
– Ну, раз так… то сам на свой вопрос и ответил.
– Я всё сделал правильно. – Упрямо повторил Громов. – И когда ты пришла ко мне… пять лет назад… тогда я снова всё сделал правильно.
– У меня всё хорошо, Громов. – Покачала я головой, не принимая сквозившее в его словах сожаление. – Всё хорошо. А ты и твоя компания… это всего лишь работа. Как только стану не нужна… – Я смолкла, точно зная, что Миша меня услышал.
– Уйди сейчас, – решительно выдохнул он, а я резанула взглядом, не позволяя эту повторить глупость.
– Тебя не я раздражаю, Громов. Не я, а то, что ты со мной сделал. Заставил поверить и бросил! – Тоном выделила претензию. – Не было никакой любви, я потом уже это поняла. Ты деньги у моего отца взял…
– Я всё вернул! – Повысил Миша голос, не позволяя договорить, а я глубоко вздохнула, давая понять, что не то хотела услышать.
– Прекрати заниматься самоедством, я тебя давно простила. – Отвела взгляд в сторону, скрестила руки на груди, эмоционально закрываясь. – Простила и забыла. – Старательно улыбаясь, я выдохнула. – И ты забудь. Ты начальник, а я всего лишь подчинённая. Давай продолжим именно с этого места.
– А если я не могу? – Проронил он вдруг, а я замерла, прислушиваясь к бешеной пульсации внутри себя.
– Не можешь что?
– Забыть. Если не о том, что бросил жалею, а о том, что тогда не остался? – Добавил, а я слабо улыбнулась, пряча за улыбкой этой громкий триумф.
– Главное, чтобы о том, что полгода назад женился, помнил. И о том, что два дня назад жена сообщила тебе о своей беременности. – Я поставила Громова на место, не имея в планах этих бессмысленных скорых побед.
– Ты ведь появилась, чтобы всё разрушить?
Я перевела дыхание, выдерживая негласный упрёк.
– Когда мой первый рабочий день?
Громов долго смотрел на меня, прежде чем что-то ответить. Смотрел и ждал каких-то признаний. Не дождался. Взгляд я не отвела. И в силе характера не уступила. Пожалуй, хотела бы сейчас растоптать – смогла бы это сделать. Но ведь растоптанным он мне был не нужен. Другого хотела, к иной цели шла.
– Я позвоню. – Отмахнулся он и всё же вернулся к своему бокалу, наполненному виски. А я ушла. В светлое будущее, разумеется.
ГЛАВА 2
Стены института встретили меня враждебно. Впрочем, о том, чтобы выделить молодому и, бесспорно, талантливому преподавателю место и часы, пришлось отправить на заслуженный отдых одного из сторожил… И профильную группу всё же доверили… Я мило улыбнулась и взглядом дала понять, что плевать хотела на их частное мнение.
– Поздравляю с первым рабочим днём. – Невозмутимо кивнул Герман Юрьевич, представив меня преподавательскому составу.
– Третий курс… Весьма смелое начало. – Вытянул губы трубочкой старикан в круглых очках времён революции и, уходя, склонил голову в учтивом поклоне.
– Не бойся, гремучие змеи только пугают своими звонкими хвостиками, – улыбнулась дама слегка за тридцать, а с претензией максимум на двадцать пять, – но пока ты не ступила на их территорию, жалить не станут. – Доброжелательно прильнула она, переходя на доверительный шёпот, а я совершенно невежливо отшатнулась, не заботясь о том, что дама сочтёт моё действие брезгливостью.
Отшатнулась и небрежно смахнула с плеча следы её прикосновения.
– Вы нарушаете зону моего комфорта. – Сообщила обыденным тоном. – И я вам не подружка. – Разорвала не случившийся контакт и ушла, чеканя шаг.
Вошла в аудиторию и замерла, наблюдая хаос, подобный тому, что устраивают семиклашки в период острого выброса гормонов. Заняла место у преподавательского стола, внимательно оглядывая студентов. Смотрела и завидовала им, подавляя желание плюнуть на обязательства и выдвинуться в ближайшее кафе, чтобы отметить знакомство. Общий сумбур прекратил удивлённый возглас случайного знакомого.
– О! А вот и наша Барби! – Точно трёхлетний мальчишка, впервые оказавшийся в зоопарке, ткнул пальцем в мою сторону парень, ещё при первой встрече запомнившийся мне своей диковинной красотой.
Рыжие кудри задорно вздёрнулись, а голубые глаза с озорством сверкнули.
– И я рада вас видеть, Чиж. – Кивнула я, сдерживая улыбку, что вызвал его яркий румянец. – Снова придержали для меня местечко? – Дважды хлопнула я ладонью по преподавательскому столу, и лицо парня озарилось счастливой улыбкой.
– Лучшее из тех, что было. – Залихватски кивнул тот и, беззастенчиво возлагая на себя роль лидера, махнул одногруппникам, призывая присаживаться.
– Спасибо, дорогой, а для тех, кто ещё не в курсе, представлюсь: Измайлова Наталья Викторовна. С сегодняшнего дня я буду вести у вас программирование и основы информационных технологий.
Блуждающие улыбки наполнили аудиторию, я же ухмыльнулась.
– Для тех, кто успел порадоваться отсутствию вашего преподавателя Князева, неприятные новости: я в разы страшнее.
– Потому что будете помнить всех должников? – Раздался возглас кого-то из девочек.
– Потому что одинокая неудовлетворённая женщина к тридцати годам становится просто невыносима, а я как раз достигла той самой черты, переступив которую, должников не бывает в принципе, и вы вылетите из института прежде, чем успеете сказать «мяу».
Сообщила таким тоном, что процентов семьдесят сидящих в аудитории предупреждением прониклись, и даже успели раскрыть конспекты. Рыжий-голубоглазый-дерзкий нагло поедал меня взглядом.
– Для Чижа сойдёт и «чик-чирик». – Добавила с ироничной улыбкой и, планируя выждать минуту, пока смех в аудитории стихнет, развернулась, желая обойти преподавательский стол, приблизиться к доске.
Лезвием охотничьего ножа в спину врезался чужой взгляд. Не лёгкий и задорный, как у Чижа, не пустой, с лёгким налётом безразличия и тускло мелькающим в нём интересом, как у большинства присутствующих, а совершенно другой. Внезапный, твёрдый, упрямый, опасный. Такой, что всё нутро заколотилось в приступе вопящей паники. Такой, что я на месте развернулась, забыв об осторожности, о благоразумии. Развернулась и на требовательный взгляд ответила. А он и не думал отворачиваться, скрываться, прятаться. Так и смотрел исподлобья. Жадно, словно дикий голодный пёс куски мяса вырывал он из общего образа детали и фрагменты единой картинки.
– Я в преподаватели подалась от скуки. – Проронила, не смея оторвать от наглеца взгляд. – Ограничивать себя не привыкла, симпатии и антипатии скрывать не смею и не считаю нужным учиться. Поэтому вы, молодой человек, – ткнула я в незнакомца пальцем, точно как совсем недавно Чиж в меня, – будьте любезны, устраивайтесь на трибунах как можно выше. Мне неприятен ваш взгляд и, практически уверена, так же неприятно в скором будущем станет ваше присутствие.
Тот жёстко хмыкнул и его взгляд стал острым, властным, подавляющим.
– Боитесь, что я удовлетворю вас прежде, чем успеете завалить на экзаменах добрую половину группы? – Дерзко бросил он, не меняя своей фривольной позы полулёжа.
– Скорее, подозреваю, мне настолько понравится, что расставаться не захочется, и пересдачами я вас точно замучаю.
По аудитории медленно расходились редкие нерешительные смешки, и интуиция подсказывала, что вовсе не меня стеснялись бесстрашные студенты. На своего одногруппника они поглядывали исподтишка, на него, бесстрашного, стреляли глазами.
– Не испытывайте судьбу и моё терпение. – Язвительно улыбнулась я, а студент выровнялся, угрожающе расправляя мощные плечи, навалился на стол, приподнимаясь на локтях, и едва слышно, вероятно, одними лишь губами проговорил:
– А я всё же рискну.
Пообещал он, но взгляд его смягчился. Настолько, что я смогла свободно вздохнуть, что сердце моё успокоилось, а пульсирующая в висках боль, вызванная необоснованным страхом, отступила. Я поглядывала на него с опаской, всё ещё помня недавние чувства, впечатления. Спешно оценивала то, что нельзя было разглядеть на молодом лице, в спокойных, казалось бы, глазах, что нельзя было прочесть по непринуждённой позе. А он теперь вёл себя так, будто растерял ко мне и малейший интерес. Бегло переговаривался с тем же Чижом, что сидел от наглеца по правую руку, коротко улыбался блондинке, устроившейся на уровень выше, слишком вызывающе запрокидывал голову, намереваясь ей задорно подмигнуть.