Когда я узнал про аварию, мое сердце пропустило столько ударов, что я начал сомневаться, что оно забьется снова в необходимом для жизни ритме. А стоило мне представить, в каком состоянии была после аварии Хоуп, раз машина отправилась на «кладбище»…
Джеймс тогда всерьез осматривал мою квартиру в поисках подключенных к электросети проводов, чтобы в случае чего использовать их вместо дефибриллятора. А я ловил ртом воздух и сгибался пополам.
Моя девочка едва не разбилась насмерть, влетев в столб.
Когда я немного отошел от шока, в моей голове родилась мысль: может, в этом причина? Может, поэтому она пропала? Так испугалась или пострадала… Но отец сказал, что с его дочерью все было в порядке. Она отказалась от медицинской помощи и на своих двух вошла в дом. И сказала ему, что позвонит из Бостона.
Так и не позвонила. А он даже не забеспокоился.
Как же я разозлился на него…
Его дочь пропала! А он даже не потрудился узнать, что с ней и где она, хренов ублюдок!
Коннору пришлось убегать с телефоном по квартире, а Джеймсу ловить меня – так мне хотелось высказать Такеру все, что я о нем думаю!
Чтобы успокоить меня, Джеймс не совсем законным способом достал снимки разбитого автомобиля. Меня это действительно немного успокоило – водительская сторона не пострадала. Хоуп вышла из аварии целой и невредимой. И пропала.
Мия протяжно вздохнула.
– Логан, нравится мне это признавать или нет, но Хоуп… Она прячется от нас. И не только от нас. От всех, как ты мог понять. И, зная ее достаточно хорошо, могу сказать, что это неспроста. Что-то случилось, но что… Приедет – расскажет. Тогда и решим – отрывать ей голову или нет, ладно?
Я уронил голову вперед. Пальцы сомкнулись на горлышке бутылки.
«А мне что, от этого легче? Что все неспроста. Что есть какая-то причина».
– Я подыхаю от боли.
Черт. Я сказал это вслух? Судя по судорожному вдоху в телефонной трубке – да.
Я поморщился и несколько раз стукнул себя ладонью по затылку.
Идиот чертов.
Нужно сменить тему.
– Ты нашла другую подружку невесты? Свадьба через две недели.
Охренительно сменил, конечно…
Мия грустно засмеялась.
– Нет, даже не искала. Я почему-то… Я верю, что Хоуп меня не кинет, как…
– …меня?
БАМ!
Больно. Снова больно. Боль стала образом жизни.
Девушка раздраженно закончила:
– Нет, Логан. Как последняя свинья, я хотела сказать.
Я заставил себя засмеяться.
– Спасибо, Мия.
Когда она заговорила снова, ее голос стал уютным и мягким, как теплый плед.
– Держись, дорогой. Я с тобой. В одной чертовой лодке под названием: «Где, мать твою, эта Хоуп?!».
– Я знаю. Держусь.
Я сбросил звонок и сделал большой глоток. И еще один. И еще. Прикрыв глаза, слабо улыбнулся и снова оперся спиной об холодильник. В голове было мутно и даже почти пусто. Хороший виски. Быстро вырубает.
«И с каких пор алкоголь стал выходом из ситуации? Расставание с Мирандой тебя ничему не научило?».
Я поморщился, невольно вспомнив незапланированные мексиканские «каникулы». И кое-кого еще.
Нет, не научило.
Кое-как поднявшись с пола, я подошел к окну и уставился на погруженные в темноту здания. В окнах напротив то тут, то там горел свет. За стеклами кипела жизнь. Люди пили чай или собирались спать, обнимались в кроватях. А кто-то наверняка пялился в окно, как и я.
Я скользнул взглядом по улице. Прохожие спешили, наверняка торопились домой. К тем, кто ждал их в тепле с поцелуями наготове. Несмотря на поздний час, горожане не спали, как и Бостон. Город не спал. Никогда.
А я должен.
Я потер лоб кончиками пальцев. Послезавтра выезд на задание. Три дня под жарким солнцем восточной страны. Коннор опять будет ныть. А я с удовольствием кого-нибудь пристрелю вместо него.
Командор, каким бы суровым он ни был, вошел в положение и дал мне время на поиски. И дал бы еще больше, если бы я сам не попросил его выпустить меня на задание.
Эта квартира начинала сводить меня с ума. Холодные комнаты, темные углы, молчаливые стены…
Нет, не квартира. Отсутствие одной персоны в этой квартире. А ведь ее здесь ни разу не было…
Но мне казалось, что даже эти чертовы молчаливые стены пропитались ароматом парфюма Хоуп Картер.
И снова перед взглядом встали каштановые локоны, рассыпавшиеся по обнаженной спине. И страх в зеленых глазах. Тихий шепот:
«…я так боюсь тебя потерять…».
Боль. Снова боль.
Больно дышать. Больно думать.
Я прикрыл глаза и хрипло выдохнул:
– Почему же ты ушла, раз так боялась этого?
Телефон снова завибрировал.
Я опустил мутный взгляд на экран и нахмурился.
Элли.
Девушка звонила нечасто, чему я в каком-то смысле был рад. Она переживала меньше всех нас. Возможно, потому что знала и меня, и Хоуп не слишком давно.
«Может, потому что она прекрасный психолог и держит себя в руках?».
Может и так. Но меня это злило.
Я прижал телефон к уху.
– Слушаю.
– Привет, как ты?
Я натянуто улыбнулся… и выдохнул:
– Хреново.
– Стив волнуется за тебя. Так, предупреждаю.
К лицу прилила кровь. Щеки зажгло, а волосы на затылке встали дыбом.
Командор имеет полное право волноваться. Мы – отряд. Мы зависим друг от друга. От каждого из нас зависит жизнь всех членов команды.
Досадливо поморщившись, я сделал еще один глоток виски.
– Скажи ему, что я в порядке.
«Или буду. У меня нет выбора».
– Логан?
– Что?
Девушка несколько мгновений помолчала, словно решаясь на что-то, и я невольно напрягся. Она заговорила тихим, сбивающимся голосом:
– Поверь мне, есть причина, по которой она пропала со всех радаров.
Ехидно ухмыльнувшись, я сделал еще один глоток.
«ДА ЧТО ВЫ ГОВОРИТЕ?! А мне что, легче от этого?».
Ждать хоть какой-то весточки, не будучи уверенным, что эта весточка будет. Помнить каждую морщинку в уголках ее глаз без надежды увидеть ее снова. Слышать ее голос во сне и наяву. Засыпать и просыпаться без нее. Искать ее и не находить ни единой зацепки!
КАКОГО ЧЕРТА ВСЕ ДУМАЮТ, ЧТО НАЛИЧИЕ ПРИЧИНЫ МЕНЯ УТЕШИТ?!
Злость вскипела так стремительно, что я буквально заставил себя проглотить брань, рвущуюся наружу.
– Я знаю.
– Быть может, ей просто нужно время?
– Угу.
Элли тяжело вздохнула.
– Держись. Все будет…
– …хорошо. Знаю. Пока.
Я сбросил звонок, не дожидаясь ответа. С Элли говорить было тяжелее, чем с Мией. Она вела себя, как… профессионал. Как психолог, не друг, не девушка моего камрада. Тщательно подбирала слова, подолгу молчала и вела себя так, словно боялась, что в один день я сломаюсь.
«Они все этого боятся, поэтому практически не оставляют тебя наедине с самим собой».
Я потер висок кончиками пальцев и слабо покачнулся. Алкоголя было немного, но я ничего не ел… уже черт знает сколько времени.
И снова боль прошила сердечную мышцу, когда я вспомнил Хоуп и ее пьянки на пустой желудок. Тогда я беззлобно смеялся над ней, ругался. А сейчас сам делаю так же.
Да и хер с ним…
Я прошел в спальню и открыл комод. Вот она, моя футболка. Та, в которой Хоуп так часто спала.
«…я решила не возвращать ее тебе…».
Твою мать! Да что же ты со мной делаешь?
Я вытащил футболку и забрался в кровать, чувствуя себя несчастным влюбленным подростком. Брошенным к тому же. Футболка заняла привычное место на второй подушке. Я смотрел на нее и думал про Хоуп. Ласково поглаживая мягкую ткань, вспоминал ее голос, смех. Ее поцелуи. Нежные прикосновения. Разряды тока, бегущие по коже из кончиков ее пальцев. Наш последний день вместе. Память выдавала все в таких ярких деталях, будто это было вчера.
«Какого черта, Хоуп? Ведь таких дней могло быть еще столько, что мы даже не стали бы их считать».
Горькая досада скривила губы.
Она ушла. Спряталась. Все решила за нас обоих. Моя Хоуп решила, что… не хочет быть моей? Возможно, но откуда мне знать наверняка?
Я снова уснул пьяный. И снова – с ее именем на губах.
***
Первое, что я услышал, когда проснулся, это:
– Отвали от него, Джеймс! Ему хреново, ты не видишь или не понимаешь?!
Наш громила что-то прорычал, но я не разобрал слов. А потом полились маты. Много матов.