«Не волнуйся, – пытался успокоить меня Крис, – иногда в нашей жизни появляется то, чего мы совсем не ожидаем и переживаем сильно из-за этого, а в последствии это оборачивается чем-то прекрасным, неожиданно прекрасным!» И я благодарна ему за эти слова. Он принес мне несколько книг на английском, чтобы я могла отвлекаться и занимать себя чтением. Постоянное пребывание в стационаре было далеко не самым приятным местом времяпровождения.
Потом нас еще навещала Хидеко, коллега Криса. Оказывается, она все это время общалась с врачом Сэма, чтобы быть в курсе всего, что с нами происходит. Доктор сообщил ей, что нас почти никто не навещает, он переживал за мое эмоциональное состояние, чувствовал, что я нуждаюсь в поддержке. И Хидеко старалась давать мне эту поддержку, стала навещать нас почаще, больше разговаривать со мной, приносить вкусные и полезные в быту подарки. Мы очень подружились, и она стала моей второй мамой.
Японцы вообще очень внимательные и заботливые люди. Лечащий врач Сэма, узнав, что я беременна, порекомендовал обследоваться у гинеколога. Он предложил свою помощь по организации моего осмотра, записал меня на прием в этой же больнице и объяснил, как мне туда пройти. Это было мне необходимо.
Меня весь персонал старался поддерживать и помогать. Одна медсестра была тоже беременна, и я спросила у нее, где мне можно приобрести специальную одежду для беременных, так как обычная мне уже становилась мала и не удобна. Она посоветовала заказать по каталогу, помогла мне выбрать и оплатить, заказала на свой домашний адрес и потом принесла мне в госпиталь. Обо мне так раньше никто не заботился. Разве только мой папа…
Глава VI
Приближался Новый год. Праздник, которого ждут миллионы людей, тщательно готовясь к нему заранее, покупая украшения для дома и подарки своим близким. Я к этому празднику никак не готовилась. Для меня это был обычный день в обычной японской больнице. Но медицинский персонал позаботился о своих пациентах: врачи и медсестры подготовили небольшой концерт. Каждый сотрудник исполнил музыкальный номер, кто чем увлекался. Например, лечащий врач Сэма показывал фокусы, беременная медсестра играла на фортепиано, другие медсестры подготовили танец медвежат, все они были в новогодних костюмах. Они старались развеселить больных детей и их родителей, чтобы мы могли хоть немного отключиться от своей боли и прочувствовать приход праздника.
Крис тоже приехал на концерт, чтобы скрасить наше пребывание в госпитале в эти дни. Было очень приятно видеть близкого человека рядом и понимать, что ты в этом мире не один. Он привез Сэму подарки и сладости для меня. Когда Сэм разворачивал пакеты, Крис весело исполнял какие-то новогодние английские песни. Это выглядело так мило и трогательно! Атмосферу праздника Крису удалось создать специально для нас.
Честно говоря, я надеялась, что доктор разрешит нам уйти из больницы на пару дней в честь Нового года, но он был очень осторожен и предупредил, что состояние Сэма может внезапно ухудшится, поэтому нам лучше оставаться под наблюдением персонала. И его опасения были не безосновательными.
На третий день после нового года состояние Сэма резко ухудшилось. Поднялась высокая температура. Ночью появилась рвота, почему-то выходили сгустки крови из него. Я вызвала дежурную медсестру и попросила позвонить лечащему доктору. Она осмотрела Сэма, дала ему лекарство от температуры и ушла. Сэм ненадолго уснул. Мне тоже удалось немного поспать. Во сне я видела доктора Араки, это худенькая женщина в очках с короткой стрижкой похожая на мужчину, потому что она все время носила брюки и в белом халате непонятно было какого она пола. Она руководила операцией Сэма в самом начале, когда ему устанавливали катетеры. Это было в госпитале имени святого Луки. Проснувшись, я подумала: «Почему мне сейчас приснилась эта женщина? К чему бы это?»
Тем временем Сэму становилось все хуже и хуже, рвота повторялась все чаще и содержала все больше крови. Мне становилось страшно. Рано утром приехал его лечащий врач и сразу же назначил ему рентген. Эту процедуру ему сделали прямо в палате. Сэм начал задыхаться, ему трудно было дышать. Подключили аппарат, подающий кислород и я одной рукой держала Сэма, в другой – трубку с воздухом. Ребенок как будто таял у меня на глазах. Это приводило меня в ужас.
Медсестра и врачи подходили каждые 20 минут, чтобы осмотреть его состояние. Я не понимала, что происходит. Вдруг в палату вкатили устройство для реанимации со множеством трубок и других приспособлений для откачивания тяжело больных, это была экстренная ситуация. Весь медицинский персонал забежал в палату, меня вывели в коридор и оставили там одну. Все врачи и медсестры боролись за жизнь моего ребенка. Я стояла одна в коридоре и плакала так сильно, как я не могла себе позволить ранее, я просто не могла больше сдерживать этот поток эмоций, этот водопад, который обрушился на меня, и я не могла долго остановиться. Я не знала, что происходит с моим сыном сейчас. А вдруг он уже умер? А что, если мне сейчас выйдут и скажут об этом? Лечащий врач Сэма пробежал мимо меня, чтобы что-то еще принести, и когда он возвращался обратно, остановился рядом со мной на секунду и приказал мне строго: «Держись, тебе еще надо подумать о своем будущем ребенке, которого ты носишь.» Он убежал снова в палату. Я начала уговаривать себя успокоиться, доктор был прав: у меня будет еще один ребенок, о котором тоже надо позаботиться уже сейчас. Другая медсестра подошла ко мне со стаканом воды, и я начало жадно пить, глотая слезы и понимая, что это первый стакан воды у меня за сегодняшний день.
Солнце шло на закат. За окном начинало темнеть. Из палаты вышла молодая женщина-врач и подошла ко мне чтобы поддержать. Я со страхом в глазах спросила ее тихим волнующим голосом: «Он жив?» И я боялась услышать ответ на свой вопрос…
«Да, да, он жив» – сказала она ободряющим тоном и погладила меня по плечу. Из меня снова вырвались слезы, они без остановки текли по щекам огромными ручьями, словно горная река неслась вниз с большой высоты. Это было невыносимо осознавать, что твой сын на грани жизни и смерти, что ты стоишь в коридоре одна и рыдаешь, никого рядом нет, одна в чужой стране, один на один со своим горем.
Вышел лечащий врач, остановился напротив меня, и я поняла, что надо успокоиться. Он готовился сказать мне что-то очень важное. Увидев, что я уже настроилась воспринимать информацию, он начал объяснять: «Состояние у ребенка критическое. Агрессивное лечение, как мы предупреждали, негативно отразилось на лёгких, и он не может самостоятельно дышать. Мы временно подключили экстренную систему вентилирования лёгких, необходимо перевезти его в палату интенсивной терапии в госпиталь имени Святого Луки. Я уже связался с доктором Араки, она нас ждет. Быстро собери вещи надо ехать как можно скорее.»
Сэма переложили на носилки. «Его усыпили с помощью медикаментов, чтобы можно было принудительно очистить от крови лёгкие и подключить его к искусственному вентилированию», – пояснил мне доктор. Я прошла в палату, быстро оделась и собрала сумку, обычно я ее даже не разбирала полностью.
Целая бригада врачей и медсестер шли вместе с нами к машине скорой помощи. Сэма на носилках погрузили, потом зашли врачи и следом я. Водитель включил сирену и сигнальные огни на крыше автомобиля и понесся по вечерним улицам Токио как сумасшедший. Одна женщина-врач постоянно повторяла в рупор одну и ту же фразу на японском. Скорее всего это обозначало: «Уступите дорогу!» Лечащий врач Сэма поддерживал вручную систему вентилирования лёгких. Я сидела не двигаясь, дрожа от страха и волнения. Все это было далеко не кино про врачей и скорую экстренную помощь, это было со мной и моим ребенком! С той поры я долго не могла слышать сирену скорой медицинской помощи, каждый раз мне напоминало это тот самый день.