Наутро Бренн проснулся с больной головой в просторной горнице. Рядом с ним, примостившись на краешек кровати, сидела черноволосая девушка с длинной косой и огромными глазами!
– Доброе утро! – промолвила она.
– Доброе! – отозвался, ещё не пришедший в себя ант.
– Пора просыпаться! – прощебетало милое создание, – Наш хозяин Мардагайл Горыныч повелел мне о вас позаботиться!
Набег
Поход
Давыд впервые сидел за веслом большого струга (18), ему раньше конечно не раз доводилось грести, но это всё были обычные маленькие рыбачьи лодки. Их ладья скользила по водной глади Великого озера, которое румцы называют Долгим. Восемнадцать вёсел дружно опускались с обоих бортов. Юноша изо всех сил старался не сбиться с темпа. Время от времени, поднимая залитые потом глаза, он видел, как совсем рядом с ними скользят по воде такие же струги, с воинами из Любши, Ретры и Старграда. Дулебская земля поднялась в ответный набег на западные города и веси. Через какое-то время спина начала отваливаться, но молодой воин изо всех сил старался не проявить слабости. Сотник Шалай стоял на корме глядя из-под руки куда-то вперёд. Там начиналась болотистая дельта реки Бегущей, где в лабиринте островков и проток лежали развалины Озерного городища – цели их сегодняшнего перехода. Руины они нашли уже ближе к вечеру. На сухом берегу горело множество костров, сотни воинов слонялись без дела, нежась под ласковыми лучами заходящего солнца. Как причаливали и располагались у костра на ночь, Давыд помнил смутно. Кто-то пихнул ему в руки миску с горячей ароматной кашей.
На рассвете боевые лодьи дулебов снова стали выгребать один, за другим, выходя на стремнину Бегущей реки. Ожидая своей смены у весла, Давыд разглядывал проплывающие мимо руины.
– Тут когда-то был большой торговый город. – поделился Шалай, – Его разрушили в одной из последних войн. Мой отец рассказывал, что люди Запада осадили и сожгли его. Огонь был такой, что боевые струги, с воинами, шедшими на помощь, не смогли причалить к берегу.
– Драконье пламя! – отозвался пожилой дружинник.
– Драконье пламя! – подтвердил сотник.
– Что это значит, Драконье пламя? – задал вопрос Давыд.
– Говорят, что без колдовства тут не обошлось! – отозвался сидящий рядом старградец, – Огонь был такой, что плавились камни, а пламя ревело так, что у бывалых воинов сжимались сердца!
– Да! – кивнул Шалай, – С тех пор стали говорить, что город сжег огонь дракона, разбуженного горондольцами.
– А на самом деле? – не унимался Давыд.
– Никто не знает, – ответил сотник, – Выживших не осталось.
Мимо проплывали остатки каких-то строений, нагромождения камней и руин, а над всем этим возвышался кирпичный столб, похожий на огромную оплавленную свечу!
– Что это? – воскликнул молодой воин.
– Ратуша! Говорят, что, когда от огня стал плавиться камень, в ней прятались жители города, потёкшие стены залили окна и двери, навсегда замуровав несчастных внутри. В особые дни, если приложить ухо к оплавленному камню и сейчас можно услышать их стоны.
На передних стругах затянули песню. Над стремительной рекой, над привольным раздольем прибрежных лесов полилась разудалая боевая песнь дулебских воинов.
* * *Первое столкновение с кочевниками произошло неожиданно. Ранним утром на очередном привале, когда все воины ещё спали, воздух наполнил пронзительный свист летящих стрел. Перемахнув через невысокий кустарник, в лагерь ворвались румские всадники на быстроногих скакунах. Конная масса пронеслась, огрызаясь во все стороны смертоносными стрелами. Давыда за шкирку втащил в круг дулебов сотник Шалай. Прижавшись к спасительному борту, вытащенного на берег, струга, прикрывшись щитами, бывалые воины огрызались залпами сулиц. Всё закончилось так же внезапно, как и началось, румцы ушли в степь, отстреливаясь по-булгарски, развернувшись в седле всем телом и стреляя назад с изумительной точностью. Итог, восемь дулебов погибло, и несколько десятков получили ранения, в лагере нашли семерых убитых кочевников.
– Видно их совсем немного было! – предположил Шалай, – А то бы нам несдобровать.
После этого случая шли по реке одетыми в доспехи и выставляя на ночь тройные дозоры. Румцы больше не показывались, пока в один из дней, за крутым поворотом, воины не увидели, перегородившее всю реку, скопище лодок и брёвен. Челны были заполнены лучниками, а на берегу стояли сотни конных румцев готовых к сражению.
Давыд в этот раз опять сидел на весле и не мог видеть, как первые струги с дулебскими воинами, врезавшись крутыми носами в прибрежный песок, высаживали на узкую полоску земли отряды храбрецов. Они тут же сбивались в плотные группы и, прикрываясь со всех сторон щитами, шли навстречу кочевникам. Струг Шалая и еще несколько других, не обращая внимания на происходящее, выгребли к самому краю косы туда, где к прибрежным деревьям были привязаны лодки, составляющие основание плавучей преграды. Как только нос ладьи зашуршал по речному песку, юный воин втянул внутрь весло и, поправляя шлем, устремился вдогонку за сотником. Тот уже вёл своих людей к вражеским лучникам, засевшим за преградой. Вместе со всеми, Давыд включился в яростную рубку. Какое-то время казалось, что дулебов сбросят обратно в реку, но отчаянное упорство Шалая и его воинов, пересилило обороняющихся. Оставшиеся враги отступили, карабкаясь по нагромождению лодок и брёвен. Победители их не преследовали, размеренные удары топоров разрубили скрепляющие плавучее препятствие веревки, и стремительное течение доделало их работу, относя заграждение к другому берегу. Отбиваясь от наседавшей со всех сторон конницы, дулебы отступили к лодьям, снова выгребая на ставшую свободной стремнину Бегущей.
С этих пор, «идущих водой», как говорили в Озёрном краю, воинов, по берегу сопровождала румская конница.
После нескольких ночёвок на реке, флотилия должна была подойти к большому укреплённому городу.
– Это Альтбар, древняя столица Рума! – сообщил сидящий рядом воин, – Говорят, там родился нынешний король Эомер.
– Сейчас это главный город Иствольда, княжества Рума которым правит Копан-Боил Тэнгель! – добавил Шалай, – Думаю, тут соберутся все воины с окрестных степей!
– Да, похоже, будет славная битва! – подтвердил пожилой старградец.
– Мы не можем его обойти? – поинтересовался Давыд.
– Что, парень, боязно!? – хохотнул сосед.
– Нет! – серьёзно отрезал Шалай, – Это центр Рума самый близкий к нашим землям. Сюда мы и шли!
– А те румцы, что приходили к нам, тоже отсюда? – не унимался юноша.
– Многие точно местные. – подтвердил сотник.
– Тогда мне нужно в город!
– Во, как! – опять хохотнул сосед, – А ты прыткий! Войти туда будет непросто! Что скажешь сотник?
– Не просто! – согласился Шалай, – Скорее всего нас встретят в поле и если мы пробьёмся к городу, они отойдут в степь и будут бить нам в спину, пока мы штурмуем стены!
– Надо не дать им отступить! – задумчиво проговорил Давыд.
– О, парень, попробуй, удержи решетом воду! Чтобы окружить степную конницу нас должно быть гораздо больше!
– Надо что-то придумать! – настаивал юноша.
– Думай! – согласился сотник, – В конце-то концов, это ведь ты помог избавиться от румцев под стенами Любши!
– Шалай, а ты бывал в Альтбаре?
– Нет, а вот Путята там был, да? – обратился он к седому воину, – Расскажи нам о городе и окрестностях.
Старградец охотно отдал весло сменщику и присоединился к беседе.
– Ну что сказать? Альтбар – город большой, гораздо больше Любши. Состоит он из двух частей, это как у нас кремник и посад! Посад окружен глинобитными стенами с четырьмя воротами, а вот в главную крепость, сделанную из белого камня въезд только один, но, правда она и сама маленькая типа наших острогов на Горыни. Там внутри живет сам копан-боил Тэнгель с ближайшими нукерами. Вне посада находится пристань с торгом, в неё каждый день приходит множество кораблей с товаром, заводь отделена от реки широкой косой вытянутой вдоль течения Бегущей.