– Где? – не понял я.
– Главное управление внешних подстав.
– Шутишь? Никогда не слышал о такой службе.
– У вас может и нет такой. Но кто тебе сказал, что мы из одной реальности?
– Действительно, – растерялся я и замолчал, упрекая себя, что упустил из виду вполне логичный вывод.
С тех пор, как Орден открыл проходы в параллельные миры, прошла, минимум, сотня лет. Возможно больше, учитывая, что правду об этом долгое время скрывали. Примерно десять годков минуло, с той поры как я присягнул Великому Магистру на верность и добровольно скрепил договор генетической дактилоскопией, позволяющей не только биологически идентифицировать меня как индивидуума, но и создать базу самых жизненно важных органов для пересадки в случае ранения. Искусственно выращивать органы в соответствии с заданными параметрами совместимости гораздо проще, чем при форс-мажорных обстоятельствах искать подходящего донора.
В Приюте Отдохновения, где как-то восстанавливал силы после неудачной миссии на планету Ётунхейм, царство снега и ледяного хаоса, мне рассказали историю про агента Хьюго Смита, легенду Ордена, непревзойдённого чародея и манипулятора. Его слава взошла и закатилась задолго до моего рождения, факты обросли слухами, те в свою очередь опустились до уровня сплетен, а уже из них произросло древо легенд, героических и забавных, по праву занявших почётное место в ряду подвигов Штирлица, Бонда и Петра Козловского. В общем, если хорошенько поскоблить суть мифа от налёта помпезного героизма, то получится следующее. Смит выполнял задание по захвату сервера радикального хакера Ривза, и его группа попала в засаду устроенную с помощью киборгов. Естественно, будучи чародеем, Смит не мог воздействовать на программу линейных алгоритмов, заложенных в интерфейс машин и весь отряд погиб. Сам агент получил ранения, практически несовместимые с жизнью и к моменту доставки в медицинскую лабораторию Ордена, держался исключительно на аппаратах и препаратах искусственного жизнеобеспечения.
Шанс спасти мог появиться только при условии немедленной замены повреждённых участков, но необходимые для трансплантации органы отсутствовали, а поиск совместимых с организмом Смита сердца, печени и участков ткани мог затянуться до окончательного летального исхода реципиента.
Анализатор реанимационного отделения указал, что единственным, доступным в данный момент донором может послужить только младший лаборант центра. Его показатели совместимости оказались наиболее близки с анализами раненого, что гарантированно помогло бы избежать отторжения в процессе пересадки. Руководство Ордена приняло решение, что жизнь агента Смита ценнее для организации, чем жизнь рядового сотрудника и приказало приступить к операции.
Многие поколения курсантов и вольнонаёмных слушателей Академии Ордена воспитывались в духе, что общечеловеческая мораль ценна и важна, но где-то там, за периметром, охраняющим храмовые комплексы от суеты мирской жизни. А мы, не то что избранные, а просто имеем приоритетное право перед всеми остальными категориями людей.
Никто не называл население Земли биомассой, но боюсь, это подразумевалось, по умолчанию.
– Уснул или колдуешь? – фамильярно ткнул меня локтем под ребро Макс.
Кресла в автобусе хоть и выглядели не новыми, обивка из велюра со вставками кожзаменителя местами потёрлась, но в целом не портили вид салона. У этих удобных для среднестатистического пассажира устройствах с регулируемой спинкой имелся только один недостаток. Они катастрофически не совпадали с габаритами телохранителя. Он не просто с трудом умещался на своём месте, поджимал, как мог правое колено и нагло вытягивал левую ногу в проход, он практически доминировал над сиденьем, словно незадачливый родитель вознамерившийся присесть на детский стульчик в дошкольном учреждении. Что уж говорить про локти. Они гуляли по моим рёбрам, выстукивая на выбоинах и кочках морзянку. Сначала мне пришла в голову идея прошептать заклинание силового щита и отгородится от настырного попутчика, но быстро остыл, понимая, что телохранитель со сломанной рукой мне не нужен.
– Задумался, – произнёс я и тут же поймал себя на мысли, что оправдываюсь. Небывалый случай, учитывая, что с подобной интонацией не говорил даже со старшими по званию.
– Значит, угадал, – констатировал Макс, не уточняя, что именно угадал.
– Задумался, – сказал, сменив тон на более уверенный, – Ты похоже соврал мне. С такими габаритами не берут в разведку.
– С чего ты взял, что ГУВП разведка? У вас же нет такой конторы?
– Оттолкнулся от слова «внешних».
– Умный значит? – съязвил Макс и вновь приложился к моему многострадальному ребру.
– Давай, рассказывай, – продолжил подначивать я, – Или подписку о неразглашении давал? Так это осталось в прошлой жизни.
– Вот что ты за человек? Умеешь испортить настроение.
Я, изобразив смесь непонимания и удивления, возмутился:
– Сам недавно пел, будто ни о чём не сожалеешь. Опять врал?
– Что ты пристал? Ничего не врал. Просто своим рассказом напомнил мне о Ксюше. Знаешь, ничто не печалит, но как вспомню жену, так сердце кровью обливается. Если бы не закрыли от меня мой мир, позволили хоть изредка возвращаться в родную Москву, знакомый дворик в Кузьминках, пройтись привычным маршрутом по старым улочкам, посидеть в сквере и да, да, хотя бы издали посмотреть на Ксюшу, то переживать о собственно кончине вообще не пришлось бы.
– Это называется ностальгией. У тебя дети есть?
– Нет.
– Считай, повезло. В противном случае твои переживания были гораздо сильнее.
Мы замолчали на время, а потом, словно желая отвлечься от мыслей о доме, Макс принялся рассказывать о службе в разведке.
– Мы занимались подставами. Не только подсовывали дезинформацию, отвлекали внимание от резидентов, компрометировали спецслужбы противника и перебежчиков. Иногда провоцировали собственных дипломатов и работников торговых представительств, предлагая взятки и прочие блага зарубежной жизни. Проверяли, так сказать, на лояльность. Короче, развлекались, как могли. Меня и взяли, думаю, из-за того случая, когда я неуклюже выбил лбом дверь. У меня просто талант встревать в неприятности и совершать глупости.
– Погоди, Макс. Объясни сначала, в чём уникальность твоей службы. Твоё описание говорит об обратном. Во все времена спецслужбы занимались этим. И для вербовки, и для выявления предателей. В чём изюминка?
– Откуда мне знать про другие спецслужбы? Может у нашего начальства воображения на другое название не хватило? Вот, допустим, намечается инцидент с коллегами из противостоящей конторы… как бы обозвать для наглядности эту организацию?
– ЦРУ.
– Нет. У нас зоной ответственности была Европа.
– МИ-6.
– Кстати о них. Задумали эти джентльмены шантажировать молодого сотрудника из торгпредства. Тот оказался латентный гей и повадился втихаря посещать стрип-клубы и бары соответственной направленности. Видно в кадрах проглядели, а сам понимаешь, как у нас в стране относятся к мокрозадым. В общем, каким-то образом наше начальство узнало и решило сорвать вербовку. Но так, чтобы господа из МИ-6 не сообразили о провале их планов, и не начали выяснять от кого произошла утечка. Сечёшь?
– А что тут сложного? Отозвать сотрудника на Родину и дело с концом.
– Эээ, нет. Возникнут вопросы: отчего, почему, кто донёс? Наши решили пойти от противного… Противными у нас кличут этих пид…
– В курсе, – поспешил сказать я.
– Подловили мажорика в клубе, подпоили, добавив спецсредства для расслабухи, соблазнили и трахнули, засняв порно на видео. Затем выложили анонимно в сеть. Естественно скандал, парня отзывают, и план МИ-6 по вербовке летит к чёрту. Понятно?