Поэтому,когдаоношутилпотребностьвдуховномнапутствии,он
отправился к болгарской прорицательнице Бинге, которая считалась вто
лето в Москве хитом сезона. Говорили, что Бингавидитчужоебудущее
так же ясно, как обычный человек свое прошлое.
Бинга оказалась полной женщиной, одетой в ворох пестрых тряпок. В
комнате, где она принимала посетителей, пахло травами,пучкикоторых
сушились на нитке подпотолком.Поугламстоялиобломокантичной
колонны, почерневшая прялка, ламповыйприемник“Siemens”идревняя
закопченная лавка. На стене висела книжная полка с подшивкамижурнала
“National Geographic”, портрет ЕленыБлаватскойиплакатхудожника
Мухи,изображавшийзагадочнуюкрасавицувстилемодерннафоне
раскрывшего крылья орла.
Степу разочаровало увиденное. Этнографические экспонатыотдавали
какой-то дешевой декорацией. Бинга брала за свои услуги столько денег,
что было понятно - ей не надо ни прясть, ни сушить травку на нитке. Ее
дом окружала целая бизнес-деревня с офисом,несколькимикафетериями,
гостиницей и даже магазинчиком сувениров. Но в этом, возможно, ибыла
проблема: на Бингумогработатьперсональныйдизайнер,которыйи
натаскал в комнату уродливую рухлядь.
Эти мысли пронеслись унеговголовезаоднусекунду,ав
следующую Бинга улыбнулась, показала на стул напротив своего креслаи
сказала на чистейшем русском:
- Верно, милый. Все зло на свете от них.
Степа сел.
- Вы говорите по-русски? - спросил он.
- А то, - сказала Бинга ивзялаврукикартонныйкалейдоскоп
дешевого вида. - Я кончала Харьковский педагогический. Правда,давно.
Подозреваю, что с тех пор педагогическая наука ушла далеко вперед.
Степа помнил, сколько стоит каждоеслово,инесталзадавать
вежливыхвопросовпроХарьковскийпедагогический.Бингаподняла
калейдоскоп иуставиласьсквозьнегонаСтепу,словноэтобыла
подзорная труба. Поворачивая его под разными углами,онанаклонилась
вперед, словно увидала что-то интересное. Постучав толстым пальцемпо
стенке картонного цилиндра, она наморщилась, а потом захохотала -так
громко, что входная дверь открылась, и в комнатузаглянулиспуганный
секретарь.Степаничегонесказал-передсеансомего
проинструктировали не задавать никаких вопросов, пока Бинга смотрит.
Отсмеявшись, Бинга минуты три-четыре молча глядела в калейдоскоп,
иногда чуть встряхивая и поворачивая его.
- Фу! - сказала она не то с осуждением, не то с недоверием. - Фу!
Степа покраснел, но промолчал. Бинга отложила картонную трубкув
сторону.
- У тебя в жизни есть два главных числа, - сказала она. -Лунное
и солнечное.
Степа ничего не ответил, только плотнее прижался к спинке стула.
- Тебе солнечноечислолет,-сказалаБинга,-поэтомуты
думаешь, что это особенный год в твоей жизни.