Этотдокумент давноужебылисточником мученийдлянотариуса.Он
оскорблял егои как юриста и как приверженцаиздавна сложившихсяразумных
традиций, для которого любое необъяснимое отклонение от общепринятых обычаев
граничило с непристойностью.
До сих порегонегодованиепиталось тем, чтоонничегонезнал о
мистере Хайде, теперь же оно обрело новую пищу в том, что он узнал о мистере
Хайде.Пока имяХайдаоставалосьдля неготолько именем, положение было
достаточноскверным.Однако оносталоещехуже,когдаэтоимя начало
облекаться омерзительными качествамиииз зыбкогосмутного тумана,столь
долго застилавшего его взор, внезапно возник сатанинский образ.
-Мне казалось, что это простое безумие, пробормоталнотариус, убирая
ненавистный документвсейф.Но я начинаю опасаться,что за этим кроется
какая-то позорная тайна.
МистерАттерсонзадул свечу, надел пальтои пошелпонаправлению к
Кавендиш-сквер,к этому средоточию медицинскихсветил, гдежил и принимал
бесчисленных пациентов его друг энаменитый доктор Лэньон.
"Есликто-нибудь и может пролить на это свет, то только Лэньон", решил
он.
Важный дворецкий почтительно поздоровался с мистеромАттерсономи без
промедления провел егов столовую, где докторЛэньон в одиночестве допивал
послеобеденное вино.
Этобылдобродушныйкраснолицыйщеголеватый здоровяк сгривой рано
поседевшихволос, шумный исамоуверенный. Привиде мистераАттерсонаон
вскочил с местаи поспешил кнему навстречу, сердечнопротягивая емуобе
руки.В этом жесте, какиво всейманередоктора,была некотораядоля
театральности,однакоприветливость егобыла неподдельнаипорождало ее
искреннеечувство:доктор Лэньон и мистерАттерсон были старыми друзьями,
однокашниками по школе и университету, они питали глубокое взаимное уважение
и к тому же (что далеко невсегдасопутствуетподобному уважению у людей,
также уважающих и самих себя) очень любили общество друг друга.
Несколькоминут они беседовалио томо сем, а затем нотариус перевел
разговор на предмет, столь его тревоживший.
-Пожалуй,Лэньон, сказалон, мыс вами самыестарые друзьяГенри
Джекила?
- Жаль, чтоне самые молодые! рассмеялся доктор Лэньон.Но, наверное,
так оно и есть. Почему вы об этом упомянули? Я с ним теперь редко вижусь.
- Неужели? А я думал, что вас сближают общие интересы.
- Так оно ибыло, ответил доктор. Но вот ужедесять с лишним лет, как
Генри Джекилзанялся нелепыми фантазиями. Он сбился с пути я говорю о путях
разума,и,хотяя,разумеется,продолжаюинтересоватьсяим,вотуже
несколько летявижусь сним чертовскиредко. Подобныйненаучныйвздор
заставилбыдаже Дамонаотвернуться отФинтия, заключил доктор, внезапно
побагровев.