– Мне кажется, маме можно дать отдохнуть.
– Я не пойду.
Берк поднялся по пандусу в дом, и я последовал за ним в его комнату. Он забрался в кровать, но не для того чтобы спать – он просто уткнулся взглядом в потолок, поэтому я запрыгнул в постель и положил голову ему на грудь. С каждым выдохом я чувствовал его печаль и задавался вопросом, а не взбодрить ли его игрушкой-пищалкой.
Чуть позже в комнату вошел Грант.
– Конечно, не все сидят на ступеньках, – сказал он.
– Плевать. Я не хочу ходить в школу, пока мне не сделают операцию.
Грант фыркнул, оглядываясь.
– Папа с бабушкой поехали в город.
Берк промолчал.
– Ты что, заболел?
Берк покачал головой.
– Просто нет настроения.
– Хочешь, я поучу тебя водить? Можем взять старый грузовик.
Берк сел.
– Правда?
– Конечно. Я сяду рядом с тобой, буду нажимать на педали – на газ и тормоз и все такое. А ты будешь рулить.
– Тебе нельзя. У тебя ученические права.
– Ну, как знаешь.
– Нет, подожди. Ты серьезно?
– Выедем на проселочную дорогу, где никого нет.
– Папа нас убьет.
– А ты ему скажешь?
Снова кататься на машине! Мы залезли в грузовик, пахнувший протухшей едой и застарелой грязью. Берк осторожно тронулся с места и поехал, а Грант сидел вплотную к нему, почти на нем. Я высунул голову в окно. Вот жизнь пошла!
– Чудненько. Когда я буду сдавать экзамен по вождению, ты можешь пойти со мной и сидеть у меня на коленях, – протянул Берк.
– Я не виноват, что ты не можешь работать педалями.
– Выходит, это я виноват? – возмутился Берк. Я почувствовал его гнев и выполнил «Сидеть!», стараясь быть хорошим.
– Черт, я просто пытался сделать что-то приятное! – крикнул в ответ Грант. – Но ты все переводишь на себя – какой ты бедный и несчастный! Если все хоть секунду идет нормально, ты обязан всем нам напомнить, что не можешь ходить.
– Хватит с меня вождения.
– Отлично!
Грант сел за руль – я чувствовал, как в нем закипает ярость, и нервно зевнул. Мы достигли вершины длинного крутого холма. Грузовик остановился.
– Вот что, у меня есть идея.
Грант выпрыгнул из машины и схватил кресло Берка.
– Грант? Что ты делаешь?
– Просто сядь в кресло.
– Это глупо.
Берк схватил меня за ошейник и скользнул в кресло, после чего я выскочил на дорогу и отряхнулся.
– Что ты задумал? – спросил он.
– Тебе известно, что это – Холм мертвеца? – спросил Грант. – Это самая крутая дорога в округе. – В его голосе звучало странное напряжение – он был совсем не похож на голос Гранта.
– Впервые слышу. – Берк напрягся, когда Грант толкнул его кресло.
– Что ты делаешь?
– Какая самая большая скорость у тебя была в этом кресле?
– Самая большая?
Мы двигались вниз с холма, и Грант сначала быстро шел, а затем побежал. Я несся рядом, не понимая, что мы делаем, но получая удовольствие.
– Грант! – крикнул Берк, его голос звенел от страха.
Грант толкнул кресло, и оно понеслось вперед меня. Я побежал, чтобы не отставать. Кресло начало исполнять «Тяни вправо!», а затем, съехав с мостовой на обочину, захрустело по гравию и опрокинулось.
Берк рухнул головой вниз и покатился вниз по склону сквозь кусты. Его ноги распластались в воздухе, и от этого мне на мгновение стало жутко. Скуля, я бросился вслед за ним.
Наконец его полет прекратился – теперь он неподвижно лежал лицом вниз.
– Берк! – крикнул Грант. – Берк!
Я мчался к замершему телу Берка, но страдальческий вопль Гранта остановил меня: никогда прежде я не слышал такой паники в человеческом голосе. Берк и Грант оба нуждались во мне. Что же я должен делать?
Спотыкаясь, Грант побежал с холма – его рот был открыт, а лицо выражало такое отчаяние, что казалось почти больным. Я ничего не понимал, но ужас Гранта был всепоглощающим, и моя собственная тревога отдалась холодом в позвоночнике.
– Берк! Берк!
Глава девятая
Я посмотрел на Берка у подножия холма. Его лицо было в грязи, руки и ноги раскинуты. Я сам почти скатился со склона, перепрыгивая через камни и траву. Добежав до Берка, я ткнулся носом ему в лицо. Он был теплым и живым – не как старая коза Джуди.
Грант упал на колени, схватил Берка и перевернул его.
Глаза у Берка были закрыты, лицо безжизненное. Он набрал в грудь воздуха и задержал дыхание.
– Берк! О, господи!
Берк открыл глаза и улыбнулся.
– Ага, повелся!
– Ну ты… – Грант отвернулся, сжимая кулаки. Его страх прошел – сейчас он был зол.
– Ладно, Купер. Помогай! – скомандовал Берк. Я послушно подошел к нему, виляя хвостом и радуясь, что жизнь снова налаживается. Он схватил меня за шлейку одной рукой, а другой стал отталкиваться по грязи, двигаясь назад, в гору.
Грант положил руку на плечо Берка.
– Давай помогу.
– Отвали. Ты мне уже помог скатиться с холма. А теперь куда поможешь врезаться – головой в валун? Если хочешь быть полезным, вытащи кресло из оврага.
Подниматься к дороге оказалось гораздо сложнее, чем по лестнице. Пока Берк восстанавливал дыхание, стоя на вершине, Грант тащил кресло вверх по крутому склону. Грант не просил меня выполнить «Помогай!» – мне пришло в голову, что Грант никогда не отдавал мне команд, кроме «Сидеть!». Наконец он поднялся и со щелчком раскрыл кресло.
– Купер, рядом!
Я стоял неподвижно, пока Берк карабкался по мне и садился в каталку. Грант провел рукой по ее боку.
– Здесь поцарапалось.
– Может, тебе стоило об этом подумать, прежде чем меня сталкивать? Ты, типа, такой: «Слушай, папа, прости, я сломал кресло Берка, и, кстати, он помер».
– Да плевать.
– Хочешь попробовать? – Берк покачался в кресле взад-вперед.
Грант выдохнул.
– Я – пас.
– И как ты планировал достать мой труп из оврага?
Грант покачал головой, его губы презрительно скривились.
– Я не такой, как ты, Берк. Я не планирую все наперед. В жизни должны быть сюрпризы.
– Сюрприз – это, типа, я убил своего младшего братишку?
– Слушай, поехали отсюда.
– Нет, серьезно. Я хочу знать. Ты мог меня убить, Грант. Ты этого хотел, да?
– У меня нет желания продолжать этот разговор.
– Я знаю, ты меня ненавидишь! – крикнул Берк. Я дернулся от его громкого голоса. – И я знаю, ты винишь во всем меня. И ты прав, доволен?
Грант пристально смотрел на Берка.
– Я знаю, это из-за меня! – Берк задыхался, его голос охрип. – Но я ничего не могу с этим поделать! Я ничего не могу с этим поделать! – Он уткнулся лицом в руки. Он плакал и плакал, а Грант сидел неподвижно и смотрел на него. Я никогда не чувствовал такой боли и скорби, исходящих от моего мальчика, и не знал, что делать. Я положил лапу ему на ногу и завыл о собственном горе, моля, чтобы эта страшная печаль ушла. Я положил голову ему на колени и чувствовал, как слезы капают мне на шерсть.
– Эй. – Грант дотронулся до плеча Берка. – Я знаю. Я знаю, что ты ничего не можешь с этим поделать. Я знаю.
Они оба помолчали, а затем мы с Берком забрались в грузовик.
Поездка на автомобиле! Я из кожи вон лез, проявляя энтузиазм и надеясь всех развеселить, но страшная печаль, охватившая их обоих, сидела вместе с нами в грузовике, точно живой человек. Когда мы вернулись на ферму, я так был рад оказаться дома, где все имеет смысл, что побежал к пруду и прогнал уток с мостков. Эти глупые птицы взмывали в воздух, а потом возвращались – а мне, между тем, ничего не стоило прыгнуть в воду и при желании поймать их.
Проскользнув в дом через собачью дверцу, я покрутился возле своей всеми забытой пустой миски, а затем направился в гостиную, где бабушка с Берком сидели без вкусняшек.
– Дело не в том, что я не хочу продолжать домашнее обучение, хотя математика, надо признать, становится головной болью, – говорила бабушка. – Просто школа – это не только занятия по книжкам. Особенно средняя школа – в ней ты узнаешь, как ладить с другими детьми, пока идет процесс взросления. Я понятно говорю? Я не могу научить тебя социализации.
– Они будут надо мной смеяться, бабушка! Я буду инвалидом-колясочником.
– Я уверена, ты отлично справишься. Ты очень стойкий, Берк. В этом ты вылитый отец. Но стойкость и упрямство – близкие родственники, а упрямство просто означает нежелание учитывать другие точки зрения. Я хочу, чтобы ты попробовал ходить в школу несколько недель, ради меня. Пожалуйста.