Мак понял, что он и сам застыл с вилкой, не донесенной до рта. Он с благодарностью сунул в рот кусок, а Сарайю начала объяснять. Говоря, она словно парила над стулом и переливалась бесчисленными оттенками и полутонами, и вся комната наполнилась слабым дуновением ароматов, от которых кружилась голова.
– Позволь мне ответить, начав с вопроса. Зачем, как ты думаешь, мы пришли с Десятью Заповедями?
И снова Мак замер с недонесенной до рта вилкой, но все‑таки сунул в рот то, что на ней было, размышляя, как лучше ответить Сарайю.
– Полагаю, по крайней мере, так меня учили, что это набор правил, которым, как вы ожидаете, люди станут подчиняться, чтобы жить праведной жизнью и заслужить ваше милосердие.
– Если бы это было так! Но это не так, – продолжала Сарайю. – А сколько в таком случае людей сумело бы жить достаточно праведно, чтобы заслужить наше милосердие?
– Не слишком много, если эти люди похожи на меня, – сказал Мак.
– На самом деле получилось лишь у одного, у Иисуса. Он не только подчинялся букве закона, но еще и полностью реализовал его дух. Но пойми вот что, Макензи: чтобы сделать это, ему пришлось целиком и полностью положиться на меня.
– Но тогда зачем же вы пришли с Заповедями? – спросил Мак.
– Мы хотели, чтобы вы перестали стараться быть праведными сами по себе. Это было зеркало, показывающее, насколько грязно ваше лицо, когда вы ведете свою независимую жизнь.
– Но я уверен, вы знаете, что многие, – ответил Мак, – считают, что ведут праведную жизнь, следуя этим самым положен и ям.
– Разве можно вымыть лицо с помощью зеркала, которое показывает тебе, как ты грязен? Нет никакого милосердия и прощения в правилах, даже за одну‑единственную ошибочку. Вот почему Иисус совершил свой подвиг для вас, и никакие правила уже не имеют над вами власти. И тот Закон, который некогда содержал невозможные требовании, начинающиеся с «Не…», на самом деле превратился в обещание, которое мы исполнили в вас.
Она теперь пульсировала, все в ней вздымалось и двигалось.
– Но не забывай, что если ты проживаешь свою жизнь сам по себе, независимо, это пустое обещание. Иисус лишил силы требования закона, он больше не может обвинять или приказывать. Иисус одновременно является обещанием и его исполнением.
– Ты утверждаешь, что мне нет нужды следовать правилам? – Мак перестал жевать и полностью сосредоточился на разговоре.
– Именно. В Иисусе вы уже неподвластны этому закону. Все является законным.
– Ты же не всерьез! Снова ты сбиваешь меня с толку, – простонал Мак.
– Дитя, – вмешалась Папа, – ты пока еще ничего не услышал.
– Макензи, – продолжала Сарайю, – те, кто боится свободы, и есть те, кто не может поверить, что мы живем в них. Попытки придерживаться закона на деле являются просто декларацией независимости, способом сохранить власть.
– Значит, мы так любим закон потому, что он дает нам власть? – спросил Мак.
– Все гораздо хуже, – ответила Сарайю. – Он гарантированно дарует вам возможность судить других и ощущать свое превосходство над ними. Вы верите, что живете по более высоким стандартам, чем те, кого вы судите. Насаждать силой правила, в особенности в наиболее тонких сферах, таких как ответственность или упование, это тщетная попытка создать уверенность из неопределенности. А что бы ты там себе ни думал, я просто обожаю неопределенность. Правила не могут дать свободу, он и лиги ь обладают властью обвинять.
– Ого! Ты говоришь мне, что ответственность и упование – это просто иные виды правил, которым мы больше не подчиняемся? Я правильно тебя услышал?
– Н‑да, – снова вмешалась Папа.