– Я боюсь испытывать эмоции, – признался Мак, несколько обиженный тем, как легкомысленно, но его мнению, Сарайю восприняла его слова. – Мне не нравятся ощущения, которые они вызывают. Они задевают окружающих, и я вообще не могу им доверять. Ты создала все их или же только положительные?
– Макензи. – Сарайю как будто воспарила в воздухе. Ему по‑ прежнему с трудом удавалось сосредоточить на ней взгляд, а при вечернем солнце, играющем бликами на воде, это было еще сложнее. – Эмоции – это краски души, они прекрасны и зрелищны. Когда ты ничего не испытываешь, мир делается тусклым и бесцветным. Вспомни, как Великая Скорбь приглушила все оттенки твоей жизни, сведя их к монотонным серому и черному цветам.
– Так помоги же мне понять! – взмолился Мак.
– На самом деле тут нечего понимать. Они просто существуют. Они не бывают плохими или хорошими, они просто есть. Вот кое‑что, что поможет тебе разложить все по полочкам в голове, Макензи. Парадигмы питают восприятие, восприятие питает эмоции. По большей части эмоции являются реакцией на восприятие, на то, что ты считаешь верной оценкой данной ситуации. Если твое восприятие ложно, тогда и твоя эмоциональная реакция будет ложной. Поэтому проверяй свое восприятие, а также проверяй верность сложившихся у тебя парадигм, того, во что ты веришь. Только учти: оттого, что ты искренне веришь во что‑то, это что‑то не становится правдой. Будь готов пересматривать то, во что веришь. Чем больше ты живешь в правде, тем больше переживания будут помогать тебе ясно видеть. Но даже тогда ты не захочешь верить им больше, чем мне.
Мак отпустил весло, позволив ему качаться, подчиняясь движению волн.
– Такое впечатление, что жить в подобных взаимоотношениях, ну, то есть верить тебе и разговаривать с тобой, несколько сложнее, чем просто следовать сложившимся правилам.
– А какие это правила, Макензи?
– Ну, все, что сказано в Заповедях, что нам полагается выполнять.
– Ладно… – с сомнением протянула она, – И что же это?
– Ты же знаешь, – ответил он саркастически, – Насчет того, чтобы делать добро и избегать зла, проявлять сострадание к бедным, читать Библию, молиться и ходить в церковь. И все в том же духе.
– Ясно. И как у тебя это получается?
Он засмеялся.
– На самом деле у меня никогда не получалось. Были периоды совсем неплохие, но постоянно приходилось с чем‑нибудь бороться, ощущать свою вину за что‑то. Я считал, что просто нужно стараться больше, но мне всегда было сложно основываться на подобной мотивации.
– Макензи! Библия не учит тебя следовать правилам. Это картина Иисуса. Если слова и могут рассказать тебе, какой из себя Бог и даже чего он от тебя хочет, сам ты не можешь сделать ничего подобного. Жизнь и пребывание заключены в нем, и ни в ком другом. Боже мой, ты же не думаешь, будто можешь жить в божественной праведности сам по себе?
– Ну, я думал об этом в некотором роде… – проговорил он робко. – Но ты должна признать, что правила и принципы проще, чем взаимоотношения.
– Это верно, взаимоотношения куда запутаннее, чем правила, однако правила никогда не дадут тебе ответов на сокровенные вопросы души, и они никогда не станут тебя любить.
Опустив руку в озеро, он играл водой, наблюдая узоры, получавшиеся от движения пальцев.
– Теперь я понимаю, как мало ответов есть у меня… на что‑либо. Знаешь, вы меня перевернули с ног на голову или вывернули наизнанку, что‑то в этом роде.
– Макензи, религия существует для того, чтобы давать правильные ответы, и некоторые из ее ответов действительно правильные. Но я здесь для того, чтобы вовлекать тебя в процесс, приводящий к живому ответу, и стоит тебе до него добраться, как он изменит тебя изнутри.