– За все в жизни, рано или поздно, приходит расплата, – задумчиво ответил старик. – Каждому придется платить за свои поступки. Никто не уйдет безнаказанным. Даже если вырубит весь лес вокруг своего дома, построит ров и поставит кучу солдат. Никто не спасется.
Голос старика звучал сталью. Рафик даже протрезвел.
– Ты хочешь искупить свою вину? Если искупишь, твой пациент поправится и сможет ходить. Ему сохранят ногу, – сказал старик. – Тот, кто не осознает свои преступления, будет до конца дней жизни бояться, вести себя как параноик, и после смерти вечно гореть в аду. Но мы даем шанс искупления ошибок, и этот единственный шанс – лабиринт. Мы предлагаем лабиринт только тем, кто осознал вину. Ты осознал. Я чувствовал, что после бегства из больницы, ты скоро позовешь меня. Прошел всего лишь месяц, и ты сломался, осознав свою бездарную жизнь. Хочешь искупления грехов?
Рафик смотрел протрезвевшими глазами на старика и видел только его глаза, черные, глубокие, густые. Они кивнул головой и произнес: «Да, я не смогу с этим жить. Виски не помогает забыться. Давай лабиринт, дед!». Рафик отчасти прикалывался – что за лабиринт, что за дед? Однако жить со своими грехами он точно уже больше не мог – тошнило от самого себя.
Не веря происходящему, и списывая все на виски, Рафик утонул в глазах старика.
Очнувшись, он увидел, что находится в темном коридоре. Рафик решил, что его выкинули из бара за пьянство, что он опять буянил, как по молодости в Москве: «Перебрал я сегодня. Хорошо, что не побили. Наверное, это какой-то заводской склад за городом. Надо бы до дома засветло добраться». И Рафик двинулся вперед по коридору, не помня ни про старика, ни про его необычные глаза.
Чиновник Игорь Иванович
Игорь Иванович, пребывая в благодушном настроении, только отобедав в столовой городской администрации за 120 рублей – салатик, супчик, второе, десерт и свежесвареный кофе (для сравнения: полный бизнес ланч в центре города стоил 250 руб.), – вернулся в свой кабинет для решения текущих задач. На повестке дня стояло: принять решение о предоставлении жилья ветерану Великой Отечественной войны Печеркину Михаилу Архиповичу, 1927 года рождения.
Это решение было непростым для Игоря Ивановича. Противная дочь ветерана Печеркина его достала своими письмами и ходатайствами, а теперь вконец обнаглела и грозилась судом.
Михаилу Архиповичу было без малого уже девяносто с лишним лет. Участник уральского добровольческого танкового корпуса, он честно исполнил свой долг перед Родиной. Дошел до Берлина и имел несколько очень ценных для коллекционеров, по сегодняшним меркам, наград. Дочь же эти награды положила в банк в сейф и исправно платила за аренду сейфовой ячейки. Она очень боялась, что их могут ограбить местные дворовые отморозки и потому уговорила отца. Жил Михаил Архипович в деревянном бараке на окраине города. Воды не было. Ее дочь с внуком носили с колонки ведрами. Иногда дочка шутила: «Пап, может, мы с Ванькой в деревню съездим, коромысла поищем? Все одно – удобнее таскать!» И семья дружно смеялась. Барак был построен перед войной, в тридцатые годы. После войны, в шестидесятые, провели отопление и газ. Когда-то был и водопровод. Но сегодня жилье считалось аварийным, водопровод не работал, а расселить барак не могли уже тринадцать лет. Так они и жили в одной комнатушке площадью двадцать квадратных метров: Михаил Архипович, его дочь и внук Иван.