«Где ты была до сих пор?» — означали его слова.
Она плотно сомкнула губы и пожала плечами — движение, которого, по мнению Треслава, ей следовало избегать, учитывая сопутствующее ему колыхание жировых складок под подбородком. Когда они поженятся, он найдет способ тактично сказать ей об этом.
Потом она рассмеялась, как будто ей понадобилась целая минута для того, чтобы понять намек.
— Да, тут и впрямь есть что скрывать, — сказала она, поправляя шаль, или накидку, или что там на ней было.
Треслав окончательно смутился:
— Извините.
— Вам не за что извиняться.
Он заглянул ей в глаза, пытаясь сформулировать вопрос, ответ на который стал бы для них сигналом к сближению.
— Хепзиба, — начал он, — Хефзиба… — Но, запнувшись на имени, потерял и вопрос.
Однако это побудило ее наклониться поближе к нему.
— Послушайте, — сказала она, — если вам так трудно произносить мое имя…
— Ничуть!
— Но если вы…
Он решил продемонстрировать твердость и повторил уже категорически:
— Поверьте, мне ничуть не трудно!
— Я только хотела сказать — на тот случай,
Каждую вторую среду месяца, если только она не совпадала с праздниками или Днями трепета, Финклер и другие СТЫДящиеся евреи устраивали встречи в Граучо-клубе. Не все они в детстве мечтали врезать под дых своему папаше, а иные сохранили прочную привязанность к традициям, в которых были воспитаны, и потому не участвовали в собраниях СТЫДящихся, когда те приходились на святые дни: Рош Ха-Шана, Йом-Кипур, Суккот, Симхат-Тора, Шавуот, Пурим, Песах, Ханука… «И далее по списку», — саркастически добавлял Финклер.
Эта часть СТЫДящихся евреев делала особый упор на то, что стыдятся они не еврейства, а сионизма. Такой подход подогревал разногласия по поводу названия их группы: не будет ли более правильным, учитывая источник и природу их стыда, именоваться «СТЫДящимися сионистами»?
Финклер был против этого варианта из соображений благозвучия. А равно из логических соображений.