АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Значит что, никакой надежды?
ЭРА СЕРГЕЕВНА: Какая-то надежда всегда есть, даже когда ее и в помине нет и быть не может.
АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Я не совсем понимаю…, что значит «надежда есть, когда ее в помине быть не может»?
ЭРА СЕРГЕЕВНА: Внятно объясняю про надежду. Пять дней тому назад в четырнадцатом доме вывалился ребенок с шестого этажа. Взрослый уже ребенок, лет восьми. Отец бился в конвульсиях, а потом пришла надежда. Он, этот самый папаша, взял да и пораскинул умишком: … а что, если это не мой ребенок? Оказалось, что восемь лет тому назад жена наставила ему рога, когда тот был в командировке. Он давно знал, и ему все равно было, подгуляла она мальчика или нет. А когда гром грянул, он выяснять, разбираться стал, и точно … оказалось не его ребенок! Какое ни есть, а душе успокоение.
АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Какая разница, чей ребенок?!
ЭРА СЕРГЕЕВНА: А вот и не скажите! Для того, кто верит в лучшее, разница имеется.
АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Не понимаю, на что вы намекаете.
ЭРА СЕРГЕЕВНА: А вы-то пораскиньте умишком…, у вас обязательно найдутся другие мотивы для успокоения души, не обязательно ревность.
АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Да мы с Полиной похожи, как две капли воды!
ЭРА СЕРГЕЕВНА: А что, если девочка влюбилась, и голова у нее пошла колесом. При царе-батюшке в ее возрасте уже рожали. Влюбилась, обо всем на свете забыла, а парень посадил ее в свой кабриолет и увез на край света. А потом испугался, что ему срок дадут за роман с малолеткой. Вот они спрятались и живут себе потихоньку, а что делать – не знают.
АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Ахинею вы несете, Эра Сергеевна, она еще ребенок.
ЭРА СЕРГЕЕВНА: Это по вашим, родительским меркам дитятко малое, а ее друзья так не думают.
АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Ее друзья все до одного сопляки. Видел я ее друзей.
ЭРА СЕРГЕЕВНА: Какой же вы упрямый, ей богу! Стоит ли так упорствовать изо всех сил, цепляясь за самый неблагоприятный исход событий. Вы себя пожалейте, вот я к чему клоню! Пока мы вашу дочку искать будем, вы сами себя не потеряйте! Намедни у одного полковника в отставке угнали машину. Старая раздолбанная тачка, но она, видите ли, ему, как жена, потому что за десять лет ни разу не отказала и все такое. И он так расстроился, что врезал от инфаркта, а через месяц тачку нашли. Так что, не убивайтесь. Представьте, Андрей Ильич, найдем мы вашу дочку, а вы к тому времени перестанете существовать как личность, как индивидуум, как часть мироздания… инфаркт, могила, лопата, черви! Вот девочка расстроится.
АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Признаюсь вам, я совершенно сбит с толку. Моя жизнь превратилась в кошмар, была прекрасная семья, ребенок пропал, жена ушла из дома, она во всем обвиняет меня, и я не спорю, я виноват, она действительно предупреждала, я не знаю, как дальше жить, зачем жить?
ЭРА СЕРГЕЕВНА: Жизнь продолжается, Федор Петрович. Курить хотите?
АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Я Андрей Ильич.
ЭРА СЕРГЕЕВНА: Какая разница, не придирайтесь к словам, в смысл вникайте. В самую суть!
АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: А если моей девочки уже нет в живых?
ЭРА СЕРГЕЕВНА: Жива.
АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: А вы-то, откуда знаете?
ЭРА СЕРГЕЕВНА: Да, черт вас побери, возьмите себя в руки хватит ныть! Вы, черт вас побери, газеты читаете!? На прошлой неделе в Англии был теракт, в Японии обвалилась эстакада, погибло сорок человек. В Америке взорвали башни-близнецы, в прошлом году в Африке от СПИДа умерло шесть миллионов человек. Каждый день происходят трагедии пострашней. А вы дрожите над своим микроскопическим горем, как слизняк, как вша! Тьфу, противно смотреть. Да улыбнись ты, чертов хрен! Надо жить, голубчик, во что бы это нам ни стало!
АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Пойду я, подышу свежим воздухом, что-то дурно мне. Напрасно вы так много курите.
ЭРА СЕРГЕЕВНА: Идите. Вот увидите, завтра обязательно встанет солнце.
АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Не уверен.
ЭРА СЕРГЕЕВНА: А вы пойдите против горя, а не у него на поводу! И тогда, горе, может быть, испугается и сбежит, рассеется, как туман! Влюбитесь! А нет иллюзий – молоденькую девчоночку возьмите на Тверской, купите пару ноль семь виски, устройте ночь любви, врубите в пять утра музыку, станцуйте джига-джигу! Оторвитесь! Горе боится веселых! И девочка ваша сразу найдется! Мы ее найдем, а вам выжить надо! Взбодритесь! Встанет, обязательно завтра утром встанет солнце, и пойдет дождь, и наступит весна, ну, может быть, не завтра, но все равно наступит, и прилетят птицы, и парни будут гулять с девчатами, и жизнь начнет свой новый круг, потому что жизнь прекрасна!
АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Благодарю, я подумаю.
ЭРА СЕРГЕЕВНА: Следующий!
СЦЕНА ТРЕТЬЯ.
АВТОР: Эра Сергеевна оказалась права, солнце таки встало! А ведь права Эра Сергеевна, надо верить в лучшее! Наш герой не знал, сколько стоит “это”. Потому взял денежек на всякий случай чуть побольше. Вышел из дома, остановил такси и поехал к “Palace Hotel”, туда, где каждую ночь на перекрестке около подземного перехода несут свою нелегкую вахту десяток-другой ночных бабочек.
Спустя час Андрей Ильич вернулся домой. Не один.
Квартира Андрея Ильича.
АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Проходите, голубушка, чувствуйте себя, как дома.
ЛИЗА: Благодарствуйте.
АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Как вас зовут?
ЛИЗА: Вера, нет, извините, Оля, извините…, я перепутала, Светлана.
АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Так все-таки Вера или Светлана?
ЛИЗА: Елизавета Аркадьевна. Какие высокие потолки у вас, как в музее. Сколько комнат?
АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Пять.
ЛИЗА: Мне нравится … какая красотища … с лепниной. И ты живешь один в такой огромной квартире?
АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Да, я один живу.
ЛИЗА: Ого! Грильяж в шоколаде!
АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Кушайте на здоровье.
ЛИЗА: А что ты такой невеселый, что загрустил, малыш?
АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Взгрустнулось малость.
ЛИЗА: А я тебя развеселю! Где разобьем бивуаки, милый?
АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: В спальной или в гостиной.
ЛИЗА: В кабинете. Я видела в кабинете огромный стол! Пойду, ополоснусь. Заледенела, как собака. Чтобы тебе, милый, не было грустно одному, я посажу тебя на травку.
АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Здесь травы нет, у меня в квартире паркет.
ЛИЗА: Посадим, вырастим. У меня есть очень хорошая травка. Такая веселая, веселая травка. А есть задумчивая. Какую предпочитаешь?
АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Что это?
ЛИЗА: Марихуана, сейчас все самое дурное с души отойдет.
АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Спасибо, я не курящий. Я не желаю наносить ущерб своему здоровью.
ЛИЗА: Марихуаной, между прочим, глаукому лечат, она людям ничего плохого, кроме радости и хорошего настроения, не приносит.
АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: У меня нет глаукомы.
ЛИЗА: Очки носишь?
АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Да.
ЛИЗА: Значит, есть у тебя глаукома.
АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Наркотики – это отрава, это яд!
ЛИЗА: Все зависит от чувства меры, можно и блинами с вареньем до смерти обожраться, как баснописец Крылов. Какой ты печальный, милый, у тебя что неприятности?
АНДРЕЙ ИЛЬИЧ (закуривает): Не то слово, но я держусь молодцом.
ЛИЗА: Надо верить в лучшее. У меня в прошлом сезоне норковую шубу увели, я сначала руки на себя хотела наложить, но ничего, как видишь, живу, спасибо девкам, вытащили из петли. Покурим и все печали стороной. Ну как?