День рождения сына хозяйки приюта каждый год отмечали с большим размахом. Пожалуй, это был единственный праздник в их безрадостном заведении, который признавала толстуха Кирби. К этому дню готовились все, даже Рождество не предполагало столько трепета и выслуги перед надзирательницей, ведь именно в этот день можно было немного поправить свои отношения с недовольной мамашей, если в течение года очень крупно провинился.
Вся детвора в свободное время, в том числе ночное, настраивалась на большое событие. В ход шли разные сюрпризы для черноглазого кудрявого парня, отличающегося фееричной жестокостью, широкими плечами и неотразимой ухмылкой. По нему сохли все девчонки приюта, втайне надеясь, что именно они станут избранницами злобного красавца, но тот лишь изощренно вытирал об них ноги, растаптывая надежды о светлом совместном будущем.
У Лиз не было шансов очаровать миссис Кирби песнями и сценками, восхваляющими ее сына. Равно как и удивить Брендона каким-то уникальным подарком, который хоть немного смягчит его паршивое к ней отношение. Поэтому шестнадцатилетняя сирота с глазами цвета индийского карри предпочла скрыться от всеобщего цирка на веранде. Она уселась в плетеное кресло, подтянув голые ноги, выглядывающие из джинсовых шорт, к уже оформившейся груди, и просто наслаждалась темнотой вечера, время от времени разрезаемой громкой музыкой, лившейся из гостиной. Иногда шум смолкал, и до ушей Лиз доносились едва слышные голоса и зычный хохот именинника, разгоряченного периодически отпиваемым напитком, который явно не был безалкогольным.
В доме снова прогремел хохот Брендона, который Лиз узнает из всех подобных по первым аккордам, и все звуки утонули в громкой музыке.
– А ты́ что приготовила мне в подарок, маленькая негодница? – Вдруг раздался близкий мужской голос за ее спиной, и девушка, вздрогнув, обернулась.
На выходе из приюта стоял пьяный Брендон Кирби. Его ладонь сжимала стакан с пойлом, от которого прекрасный лик парня обретал хищный, пугающий оттенок: глаза его остекленели, а та самая очаровательная ухмылка вдруг стала похотливым оскалом.
Лиз, почувствовав настрой именинника, рванула назад в гостиную, но сильные руки поймали ее на полпути за подмышки, словно котенка, и понесли в сад. Широкие плечи виновника торжества прикрыли свою ношу от случайных зевак, которые могли узреть сцену из окон дома, а сам верзила лишь растекся в довольной улыбке, наблюдая за нарастающим ужасом в глазах девушки. Ее нос учуял яркий запах крепкого спиртного, исходивший изо рта парня, когда тот потянулся к ней за поцелуем.
Не смея кричать, Лиз пыталась вырваться из захвата бугая, но все тщетно. Тот нес добычу в самую гущу кустов, решительно настроенный на сладкий подарок от красотки. Сердце грохотало где-то около горла, в висках пульсировало от прильнувшей к голове крови. Когда сил сопротивляться почти не осталось, девушка поняла, что только хитростью можно одолеть насильника. Она притворилась, что готова отдаться поганцу и томно улыбнулась, стараясь играть роль достоверно. Брендон удовлетворенно хмыкнул и ослабил хватку. Он положил ее на траву под раскидистыми кустами акации и, облизав губы, принялся расстегивать ширинку джинсов, но тут получил сокрушительный удар ногой в пах. Под босой ступней Лиз что-то легко хрустнуло, и обидчик, выпучив глаза, упал рядом с ней под куст.
Не соображая, что делает, девушка вскочила и побежала к дому. Там на втором этаже в общей спальне, на счастье оказавшейся пустой, задыхающаяся от ужаса малышка принялась кидать свои малочисленные вещи в украденный у соседки рюкзак, и, уже спустя две минуты, босая Лиз пулей вылетела из ворот приюта, прижимая к груди свои потертые кеды…
– Больше я там никогда не появлялась, – закончила рассказ потерпевшая.
– Как ты выжила на улице в шестнадцать лет без работы, семьи и документов? – Поразился Грегори.
– Как-то выжила, – равнодушно протянула девушка.
Шокированный слушатель сидел, не двигаясь, и не смел больше приближаться к рассказчице. Лиз и сама знала, что после таких разговоров желание к общению может погаснуть, но из песни слов не выкинешь. К тому же, он сам настоял на отчете.
– Ты никому этого не рассказывала? – Поинтересовался Грег.
– Пару раз пыталась в общих чертах.
Лиз вдруг захотелось уйти. Собрать вещи, вернуться в свою конуру и забыть все это, как страшный сон. Надоели допросы, воспоминания и этот взгляд, строгий и полный горячей ненависти, словно девушка могла выбирать свое прошлое.
– И какая реакция была у посвященных? – Не унимался Грегори.
– Мой первый мальчик сбежал тут же, больше я его не видела, – все так же отрешенно болтала Лиз. – А Ник… Я тебе о нем рассказывала, помнишь? Он поспешил замять тему, спасибо ему за это.
– Замять? – Вдруг вскипел собеседник, сжав кулаки. – Это как?
– Вроде как ему жаль, но нужно идти дальше. И знаешь, я вот тогда поняла, что не стоило рассказывать вообще, – произнесла она осторожно, поглядывая на ощетинившегося мужчину. – Мне и сейчас дурно от рассказа, зря я начала это все.
Лиз поднялась со стула и двинулась в спальню, судорожно соображая, насколько много у нее здесь вещей. Быстрым взглядом она оценила открытую гостиную, где недавно они принимали семьи любимого человека, который сегодня вдруг отстранился, услышав о чудовищной истории ее детства. За спиной послышались мужские шаги и цокот собачьих когтей, и Лиз испуганно обернулась, словно это могли быть не Грег с Бароном.
– Где находится этот приют? – Спросил он, поймав ее ускользающую руку.
– Зачем тебе? – Насторожилась она.
Он прижал ее к лестнице, не желая отпускать больше и, обхватив широкими ладонями плечи, заглянул в глаза.
– Едем туда сейчас.
– Что? Нет! – Задыхаясь от паники, вскрикнула Лиз. – Я никогда туда не сунусь! Слышишь? Это безумие!
– Безумие – бояться обычных подонков сейчас, когда прошло много лет, – бросил он. – Я буду рядом. Ты увидишь его и все поймешь.
– Ни за что! – Мотнула головой Лиз и вырвалась из захвата.
Достигнув спальни, она принялась одеваться. Никогда еще она не убегала от Грега в разгар ссоры, да и ссорились они так сильно впервые. Он не мешал ей, но встал на выходе из комнаты, скрестив руки на груди. Вырваться из дома будет очень проблематично.
Лиз накинула бежевое платье в мелкий цветок и собралась уже покинуть чужое жилище, когда сильные руки обхватили ее крепко.
– Ты не сможешь двигаться дальше без этой поездки. Посмотри на себя! – Прорычал Грегори, едва сдерживая пыл, и пес, почуяв общий настрой, тоже не сдержался от рыка. – Взгляни в зеркало!
Силой он поставил девушку против своего отражения, и ее строптивость испарилась. Из зеркала на Лиз смотрела маленькая напуганная девочка, растоптанная и опороченная.
– Ты боишься, – произнес Грегори и смягчился, почувствовав ее капитуляцию. – Боишься призрака, живешь этим образом. То, что произошло, кошмарно.
– Ничего не произошло, – попыталась еще сопротивляться девушка.
– Эта фраза не работает, верно? Ты по сей день его боишься, – напирал мужчина.
– Он мне нравился, – прошептала Лиз, прикрыв покрасневшее от стыда лицо ладонями.
– Я понял это еще во время рассказа, – кивнул Грег, и собеседница разрыдалась.
Она сдалась. Не было сил больше бежать от прошлого, настоящего и будущего. Ничего не работало, Грегори прав. Ей так и не удалось за все эти годы простить обидчика, отпустить прошлое, научиться жить дальше. Все, что происходило вокруг нее на сегодняшний день было жалкой попыткой закинуться эмоциями, лишь бы не смотреть назад на фантомов из кошмарного детства.
– Лиз, делать вид, что ничего не произошло – глупо, – пробасил ей на ухо обнимающий мужчина. – Все случилось, пусть и не так, как ожидал этот ублюдок. Твои мужики – трусы, не тем ты доверяла свою жизнь. Едем.