Женщина сказала, что за мной будут охотиться, что они будут использовать Вонючку. Мысли звучали не так нелепо, как тогда, когда я впервые их услышал. Я не знал, кто такие «они», но я умел прятаться. Всю свою взрослую жизнь я тренировался скрываться от посторонних глаз. Ребёнок был просто ещё одной упаковкой. Я мог незаметно перенести её из точки А в точку Б. Вонючка был моей судьбой, моей высшей целью. Я посмотрел вниз на спящего ребёнка. Надежда возимела удивительный эффект.
Тени были уже довольно длинными, когда я наконец услышал звук мотора. По дороге ехал небольшой грузовик. Я поднял Вонючку на руки тем самым разбудив её. Мне не нравилось, что она была горячей. Её голова вяло опустилась на моё плечо. Мне нужно было, чтобы машина остановилась. Я не мог представить, что этого не произойдет. Её ноги использовали мою руку как сиденье, и это усиливало покалывание. Ясность пронеслась сквозь меня. Пустыня потеряла свою тусклость, её красота взорвалась в моих глазах. Я увидел, что скорость грузовика немного увеличилась, и почувствовал желание водителя проехать мимо нас. Это было так же ясно, как если бы я сидел рядом с ним. Я был внутри него. Я знал, что его совесть копается в его сознании, борясь с желанием избежать чужих проблем. Я уверенно ступил на дорогу. Сработали тормоза, задняя часть грузовика скользнула в сторону, водитель компенсировал это, как я понял. Грузовик заскользил и остановился. У меня было около двух метров в запасе. Не слишком сложная задача преодолеть такое расстояние.
«Черт!» – закричал водитель, выходя из грузовика. Он захлопнул дверь. «Ты что, дурак? Я чуть не убил тебя». Это был коренастый мужчина в комбинезоне.
«Мне нужно было, чтобы вы остановились», – сказал я, быстро подойдя к пассажирской стороне кабины. Он не был жёстким типом. Не знаю, как я узнал, но я просто знал. Он был напуган, и неуверен. Неуверенный в себе в кризисной ситуации, но в целом хороший человек.
«Куда, черт возьми, ты собрался?» – кричал мужчина, торопясь за мной.
«Моей малышке нужно остыть, – ответила я, – она перегрелась. Мы провели здесь весь день». Я не останавливался. А он остановился.
«Ребёнок?» сказал он с печалью. Я чувствовал, как сжалось его сердце. Он чуть не оставил ребёнка на обочине дороги. Чувство вины наполнило его, затем в его сознании появилась сила. Он сказал. «Дай мне завести грузовик, пусть кондиционер снова заработает». Он быстро направился к водительской стороне. Пассажирская сторона была заперта. Мужчина забрался на водительское сиденье и без колебаний открыл замок. В кабине было значительно прохладнее.
Я положил Вонючку на сиденье, забрался внутрь и закрыл дверь. Мужчина закрыл свою дверь, завёл двигатель и отрегулировал воздух на полную. Он положил обе руки на руль, склонил голову и вздохнул.
«Мне жаль», – тихо сказал он. Сила Вонючки отступила и оставила меня с лёгкой головной болью. Я больше не чувствовал её, и воспоминание о встречном грузовике вызвало во мне дрожь. Мне пришлось сделать глубокий вдох, чтобы подавить скрытый страх.
«Вы остановились», – сказала я с полуулыбкой, – «и мы вам очень благодарны». Я надеялся, что этого будет достаточно. Мне нужно было, чтобы он мне поверил. Я закрыл глаза и постарался забыть образ встречного грузовика. Эта чертова штука чуть не сбила меня. Я провел рукой по спине Стинки. Она была некомфортно теплой.
«Давай я съеду в сторону», – сказал он, включив передачу. Я кивнул, пока мы маневрировали, съезжая с дороги. Я мог бы сказать ему, что в этом нет необходимости. Он был первым автомобилем за почти четыре часа ожиданий.
«Я Джек», – сказал я, протягивая руку. Это не моё настоящее имя, но я чувствовал, что ему нужны были какие-то ориентиры.
«Чарли», – ответил он, пожимая мне руку.
«Это моя дочь, Мэри», – сказал я, продолжая врать. Он улыбнулся Вонючке.
«Что с вами случилось?» спросил он, глядя на перевернутую машину.
«Лучшее предположение», – сказал я уверенно, – «женщина в этой машине заснула за рулем». Я указал на перевернутую машину.
«Где… она?» Чарли растерялся. Как и я, я мог сказать, что ему не по себе от мысли о смерти.
«Я не думаю, что она была пристегнута ремнем безопасности, – ответил я, – она не выжила. Я даже не знаю её имени». Мне не нужно было притворяться, что я скорблю. Она любила меня и доверила мне Вонючку.
«О, чёрт», – вздохнул Чарли, глядя себе под ноги. «Кто-нибудь ещё пострадал?»
«Нет, нам с Мэри повезло», – ответил я. Кожа Вонючки была прохладной. Я поднял руку, когда началось покалывание. По какой-то причине я чувствовал, что лучше не жить в нёй. Она была особенной, и, наверное, не стоит использовать её как костыль. Я определенно не хотел продлить свою головную боль или выпрыгнуть перед очередным встречным грузовиком.
«Я могу доставить тебя в Уинслоу», – сказал Чарли, – «телефонная связь будет плохой некоторое время».
«Куда угодно, только побыстрей отсюда», – сказал я благодарным тоном.
«А что насчёт леди в машине?» спросил Чарли. Он выглядел так, как будто не хотел прикоснуться к мёртвому телу. Я кстати тоже.
«У вас есть место сзади?» спросил я, наклонив голову в сторону задней части.
«У меня нет ключа, – сказал Чарли, – я помогаю брату переезжать. У него есть ключ от замка задней двери». Мне не нравилось оставлять безымянную женщину одну в пустыне но она никак не могла ехать с нами впереди, а я не собирался оскорблять тело, привязывая его к крыше. Этим должна была заняться полиция.
«Наверное, будет лучше, если мы просто позвоним в полицию, как только сможем», – сказал я, – «всё остальное выглядит неуважительно». Чарли с облегчением кивнул мне в знак согласия. «Я накрыл её одеялом. Это лучшее, что мы можем сделать на данный момент».
«Собирайте всё необходимое, я присмотрю за вашей дочерью». Я вышел из кабины и собрал сумку с пелёнками для Вонючки, автокресло и свою сумку для ночевки. Потребовалось несколько минут, чтобы установить автокресло. Мне пришлось гадать, как ремни безопасности проходят через каркас. Когда я пристегнул кресло со Вонючкой, которая всё ещё крепко спала, мне показалось что довольно таки надежно, то я с облегчением обнаружил, что её кожа физически стала более прохладная. Было тесновато в кабине, но я втиснулся с сумками, и мы отправились в путь.
«Я рад, что мы встрерили тебя». Я пытался поддержать Чарли. Мне нужно было его доверие. «Я думаю, мы были очень близки к тому, чтобы попасть в настоящую беду».
«Мне жаль, что меня не было здесь раньше», – сказал Чарли, игнорируя свои первоначальные опасения, – «должно быть, всё было очень плохо, судя по машинам».
«Да, мой бок меня убивает», – сказал я, поднимая край рубашки. Кровь засохла. Ничего нового не вытекало.
«Эти автомобильные сиденья, должно быть, действительно работают», – продолжил Чарли, его глаза переместились на Вонючку.
«Я не думаю, что она даже поняла, что произошло», – сказал я, быстро сжав лапки Вонючки, – «жара беспокоила её значительно больше».
«Держу пари, её мать вздохнет с облегчением», – сказал Чарли с ухмылкой.
«Я – это всё, что есть у Мэри, Чарли», – грустно сказал я, – «Рак». Это одно слово многое объясняло. Оно также гарантировало, что он не будет копать дальше. С моей стороны было дерьмово придумывать мёртвую жену, но мне нужно было упростить историю. Разделённое горе помогает укрепить доверие.
«Мне очень жаль». Ухмылка Чарли быстро померкла. «Наверное, это тяжело – растить её в одиночку».
«Это было трудно, но она хороший ребёнок, – сказала я, глядя на Вонючку, – она не жалуется и прекрасно слушается», добавил я последнее, чтобы разбавить разговор. Не нужно концентрироваться на смерти.
«Она действительно красивая девочка». Улыбка вернулась к Чарли. Я присоединился к нему. Она, безусловно, была самым красивым ребенком, которого я когда-либо видел.