Мужская часть отправилась возводить стены. Мне было строго наказано сегодня не приближаться к бетономешалке, лопатам и прочим орудиям труда. Но я остался в строю, вместе с мальчишками понемногу подавал кирпичи, подносил вёдра, тянул шланг с водой, одним словом, был на подхвате. После трудовых побед все вместе ходили купаться и даже играли в футбол. Вот они, настоящие каникулы! А завтра будет ещё лучше! Я блаженствовал, я кайфовал. И для полного счастья сейчас мне не хватало только одного. Закадычного моего Тимми.
Ближе к вечеру близнецы заставили меня и Памелу собирать игрушечную железную дорогу гигантских размеров и пока мы мучались, состыковывая рельсы, девочка затеяла разговор обо всём и ни о чём, быстро перешедший на учёбу и как-то незаметно соскользнувший на вопросы о Тимми. Я постарался не заметить её скрытого интереса и отвечал просто:
– Знаешь, сестрёнка, у этого обормота вывих мозга на Дюма. Из-за французского он и тормознул в колледже, поверь. Ну что же с ним поделать? Он бредит больной идеей прочитать «Трёх мушкетёров» в подлиннике.
– Но это невозможно! И просто глупо!
– А ты ему сама скажи. Я скоро привезу его сюда и послушаю, что он тебе ответит.
Памела дунула на непослушный локон, потом грациозно завела его за ушко и недовольно фыркнула «Вот ещё!», озадачив меня. Эти девчонки – сплошное противоречие!
Она задумалась, спрятав взгляд и поправляя блестящий гребень в роскошных чёрных волосах. Я изредка бросал на неё короткие взгляды. Наверное, какому-то парню здорово повезёт с ней. Памела станет отличной женой, я не сомневался в этом.
– Дэн!
– Ну?
– Это правда, что он сидел в тюрьме?
– Какая чушь, сестрёнка! Кто тебе сказал?
– Я подслушала. Нечаянно. Значит, правда?
– Памела, его отпустили через день. Вообще, это было давно и он был прав.
– Расскажи мне, Дэн. Он подрался из-за сестры, ведь так?
– Он сам расскажет тебе. Когда-нибудь. Если будешь паинькой.
Памела не настаивала. Я всё-равно отмолчался бы – трепать языком, переворачивая на горячих углях чужое горе, я не собирался даже перед Памелой.
Она включила телевизор, словно давая понять, что разговор со мной ей неинтересен. Обиделась? Соединяя последние стыки железной дороги, я попытался сосредоточиться на развлекательной телевикторине. Не получилось – перед глазами уже возникли зал ожидания в аэропорту Рио и через силу бодрое лицо Тимми.
– Знаешь, корешок, – говорил он мне на прощание. – Бывает всякое. Пропустишь рейс, останешься без цента, загуляешь раньше времени. Не бойся, иди к нему.
– Да ну вас обоих! – открещивался я по привычке.
– Дурак ты. Он добрый старик и если что – обязательно поможет, – продолжал наставлять меня мой товарищ перед нашим расставанием.
Мы выбрались на балкон, опоясывавший всё здание вокзала, я пялился на взлётную бетонку и скучающе помалкивал. Первое утро после Рождества оказалось не таким праздничным, как хотелось бы.
Я ещё не был готов к тому, что Тимми лишь провожает меня и что я лечу один. Позади остались все мои старания уговорить его лететь вместе. Он был непробиваем и я, зная его характер, прекратил бесполезные попытки. Теперь говорил только Тимми:
– Главное, не обманывай его, слышишь? Лучше расскажи всё как есть. Он поймёт.
Я согласно кивал, в душе отмахиваясь от ненужных слов и прекрасно понимая, что никогда по своей воле не пойду к человеку, о котором говорил друг. Не потому, что он старик, и не потому, что он священник. Просто мы не нуждались в обоюдном общении и связывало нас лишь одно – Тимми.
Знакомство с преподобным Баалем, живущим в пригороде Санта-Ви, могло показаться удивительным лишь тем, кто не знал моего приятеля. Для меня же их отношения, поначалу даже вызывавшие что-то вроде ревности, давно стали обыденными. Святой отец, стараясь не терять связи с Тимми, посылал короткие письма, реже небольшие свёртки с разными мелочами, звал в отпуск.
– Я же оттуда, Дэн. Я там все углы знаю, – не раз повторял Тимми. – И отец мой очень уважал старого Бааля, хотя саму церковь отвергал принципиально. Я бы и не смотался из Санта-Ви, останься они с мамой живы. А так, сам понимаешь. Постоянно натыкаться на места, где было здорово и где никогда уже так не будет? Зачем?
Раньше он часто добавлял ещё одну фразу:
– Мне бы только сестру к себе перетянуть и всё будет ол'райт, – Тимми прищуривался, закидывая голову и глядя мимо меня, щёлкал языком.
И вот уже год, как на любой разговор, даже на упоминание о Дине было наложено негласное табу.
Навязчивая тема перевезти старшую сестру в Бисонию, поближе к нам не отпускала приятеля до прошлого лета. Он был уверен, что девушка без его присмотра пропадёт.
Дина работала швеёй и жила очень небогато. Неприятности с ней начались незаметно.
На Дину положил глаз сын хозяйки мастерской, а когда девушка отказала ему, он пустил слух, что та приторговывает телом в грузовых доках. Вообще, безмерное подонство некоторых двуногих впечатляет. Тимми, узнав об этом, был взбешён. Дина оказалась без работы и средств. Негодяй преследовал её, ломая все её старания как-то обустроиться. Прожив на скудных переводах брата, на помощи приходского священника полгода, она почему-то решилась стать той, за какую её уже начали принимать. Во всяком случае, попыталась, не имея к этому ремеслу ни желания, ни способностей.
И закончилось всё быстро. Словно подтверждая слова Тимми, история его несчастной семьи получила жестокое продолжение – Дину порезали возле какой-то забегаловки. От преподобного мы и узнали о случившемся с сестрой Тимми. И то, что происходило с моим другом потом, я видел сам.
Командиры разрешили Тимми побывать в Санта-Ви, но полиции тогда ничего не удалось выяснить, дело заглохло. Тимми разыскал сплетника-мажора и булыжником сделал из его лица простоквашу. Вызванный полицейский наряд задержал Тимми, но офицер, ведущий дело об убийстве и знавший причину избиения, вскоре отпустил его. После не ахти какого погребения Тимми вернулся ни с чем, унылый и опустошённый. Убитый горем брат казнил в первую очередь себя. За то, что не настоял на переезде сестры в Каррат, где нашлось бы место санитарки.
– Крови она боялась. Вот дурочка. Скажи, Дэн? Какие глупости.
Я соглашался. В конце концов, стала бы работать продавщицей или уборщицей. И жениха ей мы бы подобрали, благо выбор в бисонских гарнизонах был приличный.
Мне не суждено понять, каково это – потерять последнего близкого человека. Я был круглым сиротой, круглее не бывает, и, хотя таковым себя не считал, в этом отношении благодарил Господа. Чувство вины перед родной душой, которую любил и которую не воскресить, выгрызало Тимми изнутри. Вот тогда мы с ним действительно стали братьями. Так было легче. Гораздо легче. И никого не стоило посвящать в это. Зачем лишние позиции, верно?
Передали короткие новости. Но информация из бухты Фантазий была расплывчатой.
Через сослуживцев капрал выяснил достоверные детали. Уже в девять часов утра вход в бухту был блокирован катерами береговой охраны, усиленными взводом карабинеров, на скалы высадилось дежурное армейское подразделение. Полковник не пожалел сил, чтобы вытащить, наконец, из горла надоевшую всем кость. Подключился Департамент безопасности, Джамба теперь проходил по их ведомству. Капитан из Департамента возглавил общее руководство. Работали слаженно и чётко. Присланная с капитаном штурмовая группа, десантировавшись с вертолёта, за две минуты очистила яхту от людей Гунивары, перестреляв большинство из них. Трое бандитов были ранены, задержаны и отправлены в столицу. Заложники освобождены. Джамбы на корабле не оказалось. Сейчас там работает сводная комиссия.