– Ты того…
– Не вздумай орать. Ты это хотел сказать, Галс? – возник ещё один тембр. В руках у сообщника был самострел.
– Заорёшь, – красноречивый жест, – и всё. Ясно?
В непривычной роли жертвы маг попытался говорить настолько жалобно, насколько было возможно.
– Что вам? У меня нет денег. Но мой мастер… Обладатель самострела коротко бросил:
– Раздевайся.
Лиас затравленно огляделся. Стены. Неровная слева, такая же справа, и позади – тупик. Расстояние – больше двух симов. Бандиты заняли позицию бок о бок и полностью перегораживали спасительный проход.
– Сначала кинжал, – предупредил негодяй с самострелом. Отодвинувшись назад, он внимательно следил за Лиасом.
Маг вздохнул и качнул головой в знак того, что подчиняется неизбежности. Рука скользнула в пустоту, и тотчас же он принял решение. Падая на колени, юноша схватился за эфес.
На что Лиас рассчитывал, неизвестно – скорее всего, на возможность нанести укол снизу… Так или иначе, он ошибся. За последние пару лет тот, кого называли Тродом, не раз бывал в переделках. Ему доводилось отбивать острые контратаки, поэтому нехитрый боевой приём не мог сбить его с толку. И не сбил.
Обратив внимание, что ноги жертвы стали подгибаться, второй бандит сместил оружие и, целясь в правое плечо, нажал на спуск.
Лиас услышал щелчок, и время застыло. Продолжая попытки извлечь меч из ножен, он определил опасность. Кажется, что-то заныло около носа… Сознание вздрогнуло, и горячая волна Силы лениво всколыхнулась, обличая в реальность неслышный приказ: «Ветер! Сюда! Весь, какой можно!»
Брынзь!
Металлический наконечник стрелы, отклонённый от своего пути внезапно поднявшимся ветром, вонзился в стену. Бандит удивлённо уставился на сломанное древко, которое снесло в сторону от цели.
Переваривая мысль: «Откуда взялся такой ветрюга?», незадачливый лучник едва успел среагировать на выпад Лиаса.
– У-у… сволочь!
Лиас уже сделал шаг к свободе, когда на его пути возник Галс. Опять выпад кинжалом – и снова бесполезно! Бандит легко отклонился и, перехватив руку Лиаса, заехал ему в висок. Теряя связь с миром, Лиас почувствовал: в рёбра стучится что-то твёрдое. «Кастет или жёсткая перчатка», – успел он подумать, прежде чем опрокинулся на землю.
Страшная боль не позволила отключиться совсем. Лиас сумел открыть глаза и увидел: кто-то из двоих готовился нанести последний удар.
Всё дальнейшее он воспринимал так, словно показывали картинки в театре силуэтов.
Свистящий звук резанул глухую тишину переулка, и бандит с кинжалом, нелепо сопя, плавно осел, а затем грузное тело шмякнулось на камни. Затем послышались звуки быстро удаляющихся шагов – скорее всего, кто-то бегом покидал место происшествия. Хотелось повернуться на шум, но немного запоздавший обморок вынудил его окончательно потерять интерес к происходящему.
Мир Фэнби Империя
Кумр Графство Гиос
Министру путешествий Каху.
Письмо от госпожи Айены (до замужества – девица Соль)
«Министру Каху.
Ваша светлость, прошу прощения, мои обороты речи вряд ли достойны Ваших глаз и ушей. Я простая крестьянка из Гиоса, писать мне помогает писарь Неуаейен, за что я ему особо благодарна.
Буду кратка. На Ваш основной вопрос я отвечаю: нет, мой брат меня не насиловал. Если бы он вернулся домой, я бы обняла его и приласкала: в детстве он был моей защитой и опорой. Когда мне было тринадцать лет, мои родители отлучились на несколько часов.
Неожиданно ко мне в дом ворвались соседские мальчишки. Я не буду писать их имён: все имена я называла судьям – это не помогло, а я до сих пор живу рядом с этими людьми. И они не помнят, что произошло. Это звучит странно, но я в этом совершенно уверена. Они не помнят, как меня насиловали. Их даже наказывать не за что.
Моя беда – это только моя беда и ничья вина…
Как сумасшедшие, не говоря ни слова, они набросились на меня, сорвали с меня одежды и всунули мне в рот кляп. Было очень больно. И я не хочу это больше вспоминать.
Самое страшное, однако, началось после. Как я ни втолковывала судьям, гвардейцам, писцам – никто мне не верил. Они смотрели на меня стеклянными глазами. Я называю им имена убийц, а они пишут: «Атцель». Нашлись свидетели, хотя я была одна дома!
Но и свидетели совершенно уверены, что это видели! Они считают меня больной, да и я сама считаю себя больной.
Те ребята теперь выросли и ведут себя так, словно ничего не произошло, они не злятся даже на меня, а жалеют! Один из них предложил мне выйти за него замуж, хотя, как он сказал, вины его нет.
Весь суд я повторяла то, что пишу Вам, но судьи со стеклянными глазами, свидетели, которые не могли ничего видеть, но говорили совершенно искренне, насильники – все просто игнорировали мои слова, слёзы, крики и вопли. Так приговор и вынесли.
Естественно, что подавать протест в суд Гиоса у меня нет возможности – я страшно бедна. А Атцель всё равно сбежал. Поэтому я рада, что хотя бы он жив и здоров. Если вы его найдёте, то передайте ему, что я жду его.
И последнее. Я не верю больше в правосудие. Но, может быть, мне стоит верить в чудеса? Ваше письмо – оно же к чему-то?
Помогите мне.
Ваша преданная».
Мир Фэнби
Империя Кумр
Столица империи город Кумр
Он лежал на чём-то мягком. Было удобно – частые холодные капли воды, исправно поступавшие сверху, нарушили состояние болезненного покоя. Лиас мотнул головой и разрешил векам подняться.
Справа от кровати вежливо кашлянул высокий темноволосый юноша. Одной рукой незнакомец держал ведро, а другой, подставив её под струю, направлял влагу на проснувшегося.
– Наконец-то!
«В плену или спасён?» – прыгали слова в голове Лиаса. Разбудивший его человек не казался опасным.
– Я послал за Мартой, целительницей, она скоро придёт…
«Короткое же имя у целительницы», – удивился Лиас, но надо было что-то отвечать по делу, и, наверное, быстро…
– Спасибо, – получилось в полголоса. – Кто вы?
– Граф Паалатон Ваальсен. Служу фансийской короне. А с кем имею честь?
– Лиас Ильсор – будущий маг.
– Будущий? – улыбнулся граф.
Он поставил ведро на пол. Облитый выразительно скользнул взглядом по своему телу.
– Если бы я уже был Посвящённым, то лучше бы получилось дать отпор.
Рыцарь засмеялся. Лиасу показалось непривычным, что можно так мягко и в то же время искренне веселиться. Собеседники Лиаса в жизни до камня либо нарочито растягивали рты по уши, либо кудахтали, как испуганные куры. Последнее относилось даже к Этчеверрии.
Дверь заскрипела.
– Входите!
Шаркая ногами и кряхтя, на пороге появилась колоритная, не первой молодости женщина в цветастом балахоне, которая бросала во все стороны уничижительные взоры, словно заранее презирала и комнату, и всех в ней квартирующих.
«Ведьма, – подумал Лиас. – Не поймёшь, то ли влюбит, как раба, то ли отравит».
– Этот, что ли, больной? – поинтересовалась вошедшая, указав на мага и, не дожидаясь подтверждений, торопливо подошла к его кровати.
– Не помираю вроде, – неуверенно проговорил «больной».
– Оценивать своё здоровье – привилегия колдунов, не покушайся на неё. – Паалатон был уже серьёзен. – Человеку не дано пророчествовать.
– Ерунда! – с фанатичной убеждённостью заявила ведьма, успевшая обнюхать пациента. – Абсолютные истины всегда попахивают дерьмом.
– Раздевайтесь! – велела она Лиасу, пытавшемуся ей что-то возразить.
И тут же – Паалатону:
– И вы не стойте! Помогайте. Ему трудно, разве незаметно?
Толку от вас, как золота от гномов!
Вдвоём ведьма и её ассистент быстро стащили с юноши плащ, камзол и рубаху, которые, несмотря на приключения в грязи, остались совершенно чистыми. Пятьдесят семь золотых Этчеверрии явно не пропали даром.
После процедуры старуха уселась на край кровати и принялась плавно водить руками над потемневшими следами ударов.
– Да, давно я не занималась ничем сладким с таким красавцем. Молодость, молодость…