Я рисовала, а Ваня с родителями лепил снежную бабу, большую слепили, в Дашкин рост.
Внизу расселины были люди, но Сережа сказал, что они не с этого места спустились, а прошли другим путем.
14 января.
Дашка прирабатывает в разных местах. Раз в неделю утром ходит мыть полы в ресторане, два раза в месяц делает общую уборку в частном доме, где она должна проработать пять часов. Платят ей за уборку дома с рук на руки сто десять долларов в месяц, а вот сколько она получает в ресторане, не знаю. Еще у нее есть дед, старик девяноста лет, за которым она ухаживает. Он в здравом уме, передвигается сам, и уход за ним состоит в подаче еды и беседах. Дашка своего деда любит и эту работу делает с удовольствием, а про мытье полов с тоской сказала:
– Я не устаю и мне ерунда помыть эти полы. Но что же я всю жизнь буду только полы мыть?
– Не унывай, – сказала я с ложной бодростью.– Как послушаешь, все семьи на чужбине испытывали трудности, и приходилось не отказываться от любой работы. А потом большинство поднялись, лучше устроились.
15 января. Вчера вечером Иван спросил меня перед сном, глядя на пазл, собранный нами, с изображением детей, катающихся на рыбах:
– А ты любишь играть с рыбками под водой?
Я глубоко задумалась, люблю ли я играть с рыбками под водой:
– Пожалуй, если я спущусь под воду, не я буду играть с рыбками, а они со мной.
Такой же специалист по неожиданным вопросам, каким был его папочка в детстве.
16 января. Побывала у Сергея в лаборатории. Дашка отвезла Сергея и меня, я осталась рисовать одно из зданий университета, а потом, замерзнув, полезла наверх к Сережке. Посредине пологой, но высокой горки мне стало страшно, но я на всякий случай не оглянулась назад и благополучно добралась доверху. Посидела у Сергея, он похвастался своей установкой и деталями, которые сам выточил на токарном станке. Маленькие хорошенькие детали меня очень впечатлили.
Сережка занимается белковыми кристаллами. Они с шефом мечтали изобрести метод, с помощью которого можно было бы легко определять состояние белка в этом самом кристалле, но пока безрезультатно, несмотря на красивую установку.
Потом сынок попоил меня чаем без сахара, пришли его товарищи, один русский, Алеша и англичанин. Англичанину я и пожаловалась на отсутствие сахара, и он мне ответил, и я поняла! что его жена тоже не любит чай без сахара, а они тут его пьют. Я осталась довольна высоко интеллектуальным уровнем своей беседы на английском языке. Не считая английского языка, все здесь напоминало наши химические исследовательские институты, длинные коридоры, небольшие комнаты вдоль коридоров, внутри всё те же колбы, серые приборы, сушильные шкафы, тяги, всё очень похоже.
Заехавшая за мной Дарья предложила пойти в китайский ресторанчик, Сережка настроился на работу и к тому же наелся бутербродов, и с нами не пошел, а я согласилась и, кажется, зря, что-то подозрительна мне эта курица с подливой, которую мы там ели, подозрительна не столько курица, сколько острый и очень жирный подлив.
Сейчас Дарья спит, Ванюшка, придя из школы и ничего не поев (их кормят в школе), гуляет, а я пишу в перерыве между игрой на компьютере.
17 января. Вчера вечером произошла неприятность по моей вине. Позвонила девушка Люда, приятельница Даши, и попросила встретить её, сказала, что она в Бинг Тауне и чтобы ее встретили на автобусной остановке через час, они знают где. Я и передала, как поняла, и они помчались в этот город, а встречать надо было в Итаке, они зря сгоняли 40 миль туда и обратно.
Людочка оказалась миловидной и худенькой женой Пети П., Сережкиного одногруппника и приятеля, с которым я знакома больше шести лет.
В этой молодой семье полная неразбериха. С Людочкой Петя был знаком с детства, потом Людмила собралась замуж, но Петя увел ее от жениха. Людмила, с детских лет восхищенно влюбленная в Петю, ради него сдала кучу экзаменов и тоже устроилась в Корнеле. Петя оказался рядом, в часе езды, и это давало им возможность жить вместе.
Так прошел год, а потом Петр и Людмила решили узаконить свои отношения и вместо того, чтобы тихонько зарегистрироваться в посольстве в Нью-Йорке, помчались летом в Минск и сыграли там пышную свадьбу по всем правилам. После свадьбы Петя отправился в посольство, чтобы получить новую визу взамен окончившейся старой, а ему отказали. Получив отказ, Петр нахамил женщине в посольстве, и она сказала, что пока она здесь работает, Петру визы не видать. И теперь он был в Минске, а Людмила каждые три месяца летала к любимому мужу. Вот и сейчас она возвратилась от него.
Вечерами я пыталась гулять, насколько мне позволяла больная нога, смотрела на здешние дома, возле которых возвышались огромные ели, значительно старше домов.
Дома все разные, ни одного одинакового домика я не встретила, во всех домиках какие-то потуги на украшение, много открытых веранд, много домов Т-образной формы, возле каждого окончания дома вход с крыльцом в виде веранды. Всё красиво, не сравнить с нашими добротными каменными, но донельзя однотипными домами на очищенных от леса дачных участках, и возвышающихся на своих шести сотках как молчаливые катафалки безвкусия их богатых владельцев. Здесь же – долой стандарт, кто во что горазд, но явно с мыслью не только о внутренних удобствах, но и о внешнем виде.
Казенного вида бетонный караван-сарай, в котором живут Сережа и Даша, достаточно уныл на первый взгляд, но общий облик города не портит, он двухэтажный, бледно голубой, прилеплен на склон горы. Рядом одноэтажные коротенькие домики, покрытые голубым сайдингом, как будто сделанные из кубиков и приклеенные к склону. Позднее я обнаружила, что это не сайдинг, а обыкновенные крашенные доски.
Дома как из картона, но внутри тепло за счет размера и температуры отопительных батарей, окна не закрываем, спим с открытыми. Температура на улице от 0 до 5 градусов тепла, но при такой температуре в Москве этой осенью я мерзла в нашем блочном доме, а здесь как-то радостнее, только Москва очень далеко, так далеко, что страшно, и нереально кажется само существование жилых мест, расположенных в необозримой дали отсюда. Мысль о расстоянии угнетает.
Центр города, так называемый «даун-таун» тоже застроен невысокими домами, разноцветными, украшенными рекламой, но стоящими близко друг к другу, образуя своими фасадами улицу, тоже разбавленную кое-где оставленными большими соснами и елями. Много церквей разнообразного толка и архитектуры, но круглых куполов православных церквей в Итаке нет ни одной.
В районе университета просторно и ветрено, на этой горе пронизывает насквозь, и невозможно стоять, но красиво очень, даже сейчас, зимой. Территория университета большая, кругом газоны, современные здания своими размерами и цветом не отличаются от старинных, просто окна шире, и видны современные прочные рамы, здания, не портящие общего ансамбля, но и не подделывающиеся под старину. В общем, хорошо и придраться не к чему, а хочется, очень хочется придраться.
18 января. Во второй половине дня, захватив Ваню после школы, мы поехали проветриться к ближайшему небольшому водопаду. Водопад замерз, и только небольшие струйки воды стекали по застывшим глыбам зеленоватых сосулек. Ванька побегал на природе, стараясь провалиться в возможные полыньи у подножия застывшего водоизвержения, не провалился, хотя и не реагировал на наши предупреждающие вопли, после чего все почувствовали голод, и Даша предложила пойти в Мак-Доналдс.
Такие слова, как Мак-Доналдс, нельзя произносить всуе при моем внуке: это как в шахматах, тронул – ходи, и хотя меня предупреждали, что в Америке эти кормящие заведения просто дрянь по сравнению с московскими, но – заветные слова были сказаны, и пришлось тащиться в сомнительную придорожную забегаловку, где из еды мне понравился только жареный картофель.